— Держи.
— А как же вы, Григорий Евграфыч?
— У меня еще одна пушка есть. — Молодцов оттянул борт куртки, показав практиканту плечевую кобуру, из которой торчала рукоятка пистолета.
Чайников с интересом вертел в руках пистолет, дуло которого было рябым от частого употребления.
— Это «Макаров»?
— Точно, приятель.
— Странно…
— Что — странно?
— Предохранителя почему-то нет.
— Особая модификация, — объяснил Суперопер. — Без предохранителя.
— А если случайно на курок нажмешь?
— А ты случайно не нажимай. Запомни на будущее, парень, — настоящему оперу предохранитель ни к чему. Мне эта игрушка несколько раз жизнь спасала лишь только потому, что я сразу начинал стрельбу, не валандаясь с предохранителем.
Практикант принялся с опаской запихивать пистолет в сумку.
— Куда кладешь, студент? — краем глаза заметил Молодцов. — У настоящего опера оружие всегда должно быть под рукой. Ясненько?
— Ясненько, Григорий Евграфыч, — Чайников послушно переложил пистолет из сумки в карман куртки.
А Суперопер, достав из своего кармана сотовый телефон, позвонил домой. Он сообщил Димке, что их поездка в Штаты откладывается. И в двух словах объяснил почему. Но слышимость была плохая и Молодцов-младший все понял через пень-колоду.
Практикант тем временем обнаружил у себя в сумке какой-то сверток. Он вынул его, развернул и приятно удивился.
— Ой, мама мне пирожков положила. Угощайтесь, Григорий Евграфыч!
— С чем пирожки-то?
— С повидлом, с мясом, с капустой…
— Ну дай один.
— А вам с чем?
— Да с чем попадется.
Чайников протянул Супроперу пирожок.
— Звать-то тебя как? — спросил Молодцов, откусив сразу полпирожка.
— Саша, — застенчиво представился практикант. — А можно — Шура. Как хотите называйте. Мама меня, к примеру, Зайчиком зовет.
Глаза Суперопера насмешливо блеснули: — Ты мне вот что скажи, Зайчик, на кой черт ты в угрозыск подался?
— Я и сам не знаю, — откровенно признался Чайников. — Надо было после школы куда-то поступить. Я хотел в Академию культуры, на эстрадное отделение. Да по конкурсу не прошел. А тут прочел объявление, что в школу следователей набор…
— Так ты, выходит, певец?
— Почему певец?
— Ну раз на эстрадное отделение поступал.
— Нет, я на пародиста хотел учиться. Я умею разными голосами разговаривать.
— А моим можешь?
— Конечно, могу.
— Скажи чего-нибудь.
— Не лови ворон, парень! — закричал Саша Чайников голосом Суперопера.
— Неужели я так орал? — усмехнулся Молодцов. — Ты уж извини меня, Шура.
— Ну что вы, Григорий Евграфыч, — смутился Чайников. Впереди показалась Бармалеева. Въезд на улицу был перекрыт милицейскими машинами. Не успел Суперопер открыть дверцу «уазика», как к машине подбежал командир спецподразделения «Молния».
— Майор Нахнюпа! Разрешите доложить обстановку, Григорий Евграфыч?!
— Докладывай, майор, — разрешил Суперопер, вылезая из кабины.
— Бойцы вверенного мне подразделения оцепили улицу. Никого не впускаем и не выпускаем. Проводится оперативно-розыскная операция. Пока безрезультатно. Ни киллера, ни оружия, из которого были произведены выстрелы, обнаружить не удалось.
— А может, киллер ушел, — иронично прищурился Молодцов. — Вместе с оружием. А, майор?
— Никак нет, Григорий Евграфыч. Мои ребята свое дело знают. У них не то что киллер — мышь не проскочит.
— А где потерпевшая?
— В глубоком шоке. Так испугалась — слова не может вымолвить.
— Ладненько. Продолжайте операцию. И вызовите ко мне баллистика.
— Я уже здесь, Григорий Евграфыч! — откликнулся баллистик, подбегая к Супероперу.
— Ну чем порадуешь?
— Мы провели баллистическую экспертизу. Стреляли вон из того окна, — показал он на чердачное окно, — из автомата Калашникова. В салоне «Мерседеса» обнаружено три пули 7,62 калибра….
Молодцов кивнул:
— Генерал Громов мне об этом рассказывал. Что еще?..
Баллистик виновато пожал плечами:
— Все, Григорий Евграфыч.
— А у тебя, Нахнюпа?
— И у меня все. Мы обыскали весь чердак. Никаких следов.
— Еще не родился на свет преступник, который не оставлял бы никаких следов, — убежденно произнес Суперопер. — Пошли, Шура, на чердак.
Они поднялись на чердак. Отсюда вся Бармалеева была как на ладони. Но Молодцова мало интересовало, что там внизу. Он тщательно осмотрел оконную раму и участок пола под окном.
— Здесь явно работал не профессионал.
— Почему вы так решили, Григорий Евграфыч? — спросил практикант, внимательно наблюдая за действиями Суперопера.
— Профессионал всегда оставляет оружие на месте преступления.
— А зачем? Оно же ему еще может пригодиться, раз он профессионал.
Молодцов усмехнулся наивности практиканта:
— А затем, Шура, что, если он выскочит на улицу с оружием, он — киллер, а если выйдет с пустыми руками, он — обычный прохожий. Ясненько?
— Ясненько, Григорий Ефграфыч. Мне такое даже в голову не пришло.
— Послужишь с мое, парень, и не такое будет в голову приходить.
Суперопер вытащил из кармана портсигар с гравировкой: «Григорию Молодцову — мастеру силового задержания» — и достал папиросу.
— Бери, студент, — протянул он портсигар Чайникову.
— Спасибо, Григорий Евграфыч, я не курю.
— Правильно делаешь. — Молодцов задымил «беломориной». — Ты вот что, Шура, обыщи весь чердак самым тщательным образом. Сантиметр за сантиметром. А я пойду с потерпевшей поговорю.
Докурив папиросу, Суперопер вышел на улицу и разыскал майора Нахнюпу:
— Где Стелла Лебзак?
— Все еще в глубоком шоке.
— Это понятно. А поконкретней?..
— Я ее вон в тот бар отвел. — Майор показал на вывеску: «ДЕТСКИЙ БАР «БАРМАЛЕЙ». — Но вряд ли вы от нее сейчас чего-либо добьетесь.
Не ответив, Суперопёр направился к бару.
Бар был пуст. Только за дальним столиком сидела подавленная Стелла Лебзак, да за стойкой стояла скучающая барменша.
Молодцов подошел к стойке.
— У вас есть что-нибудь покрепче? — спросил он у барменши. — Такое, чтоб с ног валило.
