— Один на один слабо? — шально улыбнувшись, выкрикнула я, — Или боишься не справиться?
Единственным шансом на спасение было вывести из строя главного. Этому нас учили с первого курса. Деморализовав противника, ты получаешь шанс. Большего мне и не нужно. Мои слова зацепили Чарена. Он мотнул головой, призывая подельников отступить, и смело двинулся ко мне. Когда между нами оставалось пара шагов, и он уже намеревался стащить меня вниз, я заскулила, протягивая ему дрожащие руки и склоняя голову. Ни на секунду не заподозрив подвоха, он повелительно сунул мне под нос ладонь, о которую мне полагалось потереться лицом, признавая поражение.
Иногда я остро понимала, что не думаю и не веду себя как остальные: слишком много животного было в них. Вцепившись в его локоть, я поднырнула под накаченное тело и пяткой ударила в колено. Он пытался ухватить меня, но пальцы скользили по обнаженной коже покрытой кремом. Упав на спину, согнула ноги и изо всех сил толкнула его от себя. На какое-то безумное мгновение мне показалось, что он удержится, но нелепо взмахнув руками парень подскользнулся на мелких камушках прорывающих крышу и неловко завалился за парапет. Короткий вскрик и болезненный стон подтвердил, что Чарен совершил посадку на балкон, до которого летел пару этажей. Не тратя драгоценного времени, я подскочила и ломанулась к выходу между опешившими от произошедшего парнями. Один из них попытался меня перехватить и его выпущенные когти вспороли кожу, прочертив борозды. Тяжелый запах крови заставил их забыть о лидере и рвануть за мной. Я успела захлопнуть люк и всунуть дужку замка в приваренную петлю. Металл прогнулся от удара снаружи, но выдержал.
Зажимая бок и стараясь не закрывать глаза, я побежала по пустым переходам в свою комнату, К счастью со мной никто не захотел жить и в каморке я оставалась полновластной хозяйкой. Раковина в углу стоила остальных неудобств. Промыв раны, оказавшиеся довольно глубокими, я заложила в них мазь и заклеила повязкой. На учениях я часто получала повреждения и большую часть стипендии приходилось тратить на перевязочные и заживляющие средства. Меняющимся с их регенерацией такие проблемы были не знакомы. Именно потому они и не считались с царапинами и укусами. Внезапно я наткнулась на собственное отражение в зеркале: всклокоченная, бледная, с горящими глазами…Что могли во мне увидеть выродки? Невесело улыбнувшись сама себе ответила: слабая самка, неспособная дать достойный отпор.
Усевшись на жесткую кровать, я обхватила себя руками и позволила выплеснуться эмоциям, которые до того считала неуместными — слезы. Редко позволяла себе такую роскошь, но не в этот день. Веки припухли, соль разъела искусанные накануне губы. Тяжело дыша, привалилась к стене и незаметно для себя задремала. В снах я часто видела свет…и только изредка в нем звучали слова — меня ждут…
*****
Мне бы подать официальную жалобу, предъявить доказательства, свидетельствовать о нападении и причинение ущерба, но я банально не хотела привлекать именно этим к себе внимание, терять время. К тому же, я опасалась мести со стороны золотой молодежи. На территории общежития, как и в университете повсюду расположены камеры и, собирая документы, допускающие к экзамену в течение нескольких дней, я могла не беспокоится о нежелательных встречах.
Поскольку я была гораздо моложе своих сокурсников, требовалось предоставить справки о готовности к испытаниям и отказ от претензий в случае травм. Только глава медицинской службы высказывал сомнения в моей дееспособности. Если уж откровенно — я тоже не была уверена, что готова, но остаться здесь еще на период, быть практически бесправной рядом со Знатным не могла позволить.
Большинство проходят обучение в течении пяти лет, я провела в университете гораздо больше. Время не прошло впустую: мне удалось освоить несколько дополнительных специализаций и отточить полученные знания. Я бредила идеей закончить учебу и получить самостоятельность. К несчастью проходить практику принято, имея истинную ипостась, и только не признавая, что мне предстоит жить с позорной отметкой неполноценности, я ждала перемен. Их не было.
Заведующий кафедры предложил остаться, предложив должность лаборанта. Он пообещал место в преподавательском корпусе, скромную, но стабильную оплату и…опеку. Подозреваю, свою опеку. Другими словами дал понять, что за пределами заведения меня не ждет ничего хорошего. Обещав подумать, я не стала вводить его в курс, что отпускать меня никто не планирует.
— Ты осознаешь, что скорее всего погибнешь на полигоне? — в очередной раз мрачно поинтересовался коренастый мужчина в небрежно наброшенном медицинском халате.
— Подпишите заключение, — упрямо повторила я, не поднимая головы. Видеть его оказалось болезненным. Перед глазами возникала картина его с зажимами и иглой, шьющего мою плоть.
— Твоя физиология недостаточно…
— Ректор считает иначе, — не скрывая сарказма, процедила я и ткнула пальцем в росчерк в углу, — Он дал согласие.
Окинув меня колючим взглядом он, кривясь, написал на пластиковой пластине свое имя в нужной графе.
— Спасибо, — прижав документ к груди, почти не веря, что последний рубеж преодолен, я уловила жалость, направленную на мою персону.
— Дура, ты там погибнуть можешь. На что ты рассчитываешь? Оставайся здесь и…
— Зря вы в меня не верите, но это уже преимущество.
Он отвернулся и взмахом руки дал понять, что не хочет продолжать разговор. Задумчиво улыбаясь, я вышла из лазарета, в недрах которого провела не лучшие дни своей жизни, прихватив причитающийся мне аварийный набор. Всю дорогу через двор я передергивала плечами от ощущения липкого взгляда, но припустив щиты не смогла вычислить источник внимания. Только оказавшись в комнате и захлопнув дверь, смогла расслабиться.
2.5
В конце обучения полагалось сдать итоговый экзамен. Он подразумевал практику в полевых условиях. Все курсанты собирались на закрытом полигоне и получали индивидуальные или групповые задания, выполнить которые надлежало в указанные сроки. В этом году нас доставили на границу диких земель, в нескольких километрах от оставленного города. Когда-то здесь кипела жизнь, но после Большого мора многие поселения законсервировали. Они оказались не нужны, потому как выживших было катастрофически мало. После генных изменений и выработки вакцины наши предки победили пандемию, пожертвовав своим человеческим видом и став полиморфами. Постепенно старые города вскрывали, утилизируя останки погибших и обеззараживая пространство. В нескольких из них были обнаружены выжившие. Перегородки создавали в закрытых зонах примитивные сообщества. Мутанты произошедшие из не подвергнутых генным модификациям особей не допускались в наши пределы и подлежали уничтожению. Однако, спустя некоторое время, изучив биологический материал, наши ученые приняли решение оставлять их в зонах, используемых как полигоны. Считалось, что обладая достаточным интеллектом выжившие, делали учения интереснее.
Всем курсантам вводили антидот, который позволял избежать заражения от населяющих полигоны аборигенов и определялся лимит времени, по истечении которого вернуться становилось невозможно. Не выполнить задание не являлось приоритетным — можно пересдать экзамен, а вот опоздать на поверку означало умереть для нашего мира.
