Закончив уборку, я распахнула окна, впуская теплый воздух. Сидеть в четырех стенах очень не хотелось. Надев еще немного влажную после стирки одежду, вынув из сумки совершенно ненужный мне аппарат для общения и складной зонт, я освободила место для пары яблок и груши и вышла во двор. Под присмотром женщин на неустойчивых, по моему мнению, конструкциях играли дети. С умилением наблюдая за хрупкими созданиями, я поняла, что испытываю хорошо забытое чувство зависти. Когда пухлая малышка в красном платьице с разбегу запрыгнула в объятья девушки с визгом: "Мама!", я смахнула зависшую на ресницах слезинку. В нашем обществе дети в большей степени принадлежали государству, чем семье. После инициации дети с особыми талантами расстаются с родителями, отправляясь в выбранную старейшинами школу. Каждый получает образование, а по окончанию — распределение туда, где он может принести больше пользы империи. Ни безработицы, ни права на выбор у нас нет.
Мне никогда не нравилось забирать жизнь, видеть, как одна за другой гаснут мысли в сознании, оставляя лишь пустоту. Каждый раз мне приходилось оказываться в ощущениях приговоренного, пропуская сквозь себя все, что я заставляла его испытывать. Наказание всегда соответствовало преступлению, и каждый получал то, чего боялся больше всего. Было ли мне жаль? Милосердие слишком большая роскошь для империи. Сомнения — слабость, подлежащая искоренению. Я старалась не думать, какой бы обрела путь, будь на то моя воля. Что толку мечтать о несбыточном. Горько усмехнувшись, я откинулась на спинку скамьи с облупившейся краской. Отсутствие абсолютного порядка выбивало меня из колеи, но, странным образом, будоражило. Каждый живущий здесь имел больше возможностей любого из моего мира. Почти любого, ведь были те, кого контролировать не мог никто… Ловцы. В этом мире не знали о цепях, перерождениях и о контроле над системой. Как им удается выживать?
Я просидела до самого вечера, наслаждаясь бездельем. Надкусив грушу, я блаженно вдыхала тонкий аромат. Именно в этот момент я ощутила ментальный удар, выбивший из моей груди весь воздух. Выпавший из руки плод покатился по земле и, закрыв глаза, я отгородилась щитами от внешних воздействий. Только желание убить может воздействовать на меня таким образом. Слегка наклонив голову, сквозь завесу волос я посмотрела в ту сторону, откуда веяло злобой. Напротив входа в блок, где располагалась моя квартира, стояли несколько мужчин рядом с автомобилем, который я уже видела. Именно такой был возле особняка, где я очнулась. Привлекать к себе внимание было нецелесообразно, и я продолжала наблюдать. Из двери вышли двое крупных бритых наголо мужчин, у одного в руках была моя сумка. Благодаря тому, что я сидела достаточно близко, прислушиваться было не обязательно.
— Нет там никого. Что делать?
— Сидите в квартире и ждите. Как только кто-нибудь появится — тащите ко мне, — этот голос принадлежал Антону.
Во двор въехала знакомая машина. Мне до последнего не хотелось верить, что это Руслан, но, когда он легко выпрыгнул из салона, последние сомнения исчезли. Потянувшись и вытащив наушники, он поприветствовал моего убийцу.
— Нашли?
— В квартире пусто. Оставлю ребят, пусть пасут.
— Зачем сам приехал? Ты уже с девкой в клубе засветился, — процедил мой недавний спаситель, лениво окидывая взглядом двор. — Сваливай отсюда сейчас же. Ребята пусть будут внутри, а я останусь здесь. Поймаем воришек, никуда не денутся.
Что-то виновато пробурчав, Антон забрался на пассажирское сиденье, и его водитель вырулил на дорогу. Руслан выждал, когда машина скроется из вида и лысые здоровяки зайдут за дверь, лишь затем уверено двинулся ко мне. От неожиданности я не сразу вскочила, бросаясь наутек. Мужчина догнал и, обхватив меня поперек талии, потащил к автомобилю. Кричать я не могла, а мои тщетные трепыхания окружающие приняли за игру. Швырнув меня в салон, он обошел машину и занял место за рулем. Я стучала по ручке, но она не вдавливалась, и дверь так и не открылась.
— Когда перестанешь делать глупости, я покажу, как это делать, — насмешливо протянул Руслан, откидываясь на спинку. — Тебе повезло, что не попалась Антону.
— Как меня нашли?
— Запеленговали телефон, — мой непонимающий взгляд мужчина воспринял настороженно. — Ты не знаешь, о чем я говорю?
Отвернувшись к окну, я кусала губы, пока не поняла, что он видит меня в отражении затемненного стекла.
— Я не знаю где чип, и теперь ты попытаешься от меня избавиться, — безжизненно прохрипела я.
— Попытаюсь?
— Ты же не думаешь, что я не стану сопротивляться? — я разозлилась.
— Я видел, что с тобой сделали, — что-то в его голосе заставило меня повернуться. В серых глазах я не увидела издевки, только… сожаление. — Зачем согласилась? Ведь ты же…
— Шлюха, — подсказала я.
— Я не знал, что ты такая… неопытная и был уверен, что сможешь провернуть все, не попавшись. Ты должна была…
— Это пустой разговор, — оборвала я, передергивая плечами. — Что ты собираешься делать со мной? Ведь не просто так приехал… — тут до меня дошло. — Ты боялся, что Антон выбьет из меня информацию?
— Ты забрала чип. Это точно…
— Я ничего не помню.
— Из комнаты ты выходила совсем ненадолго, — словно не услышав меня, мужчина продолжал говорить.
Ухватив его за руку, я повторила:
— Я ничего не помню.
— Так не бывает, — он недоверчиво рассматривал мое лицо. — Может, посмотришь записи…
— Я что-то писала? Не уверена, что смогу разобрать вашу письменность, много несоответствий в написании и звучании, — я машинально принялась объяснять и прервалась, догадавшись, что он не поймет.
— Видеозапись, — зачем-то уточнил Руслан и я, решив не спорить, неопределенно кивнула.
Дорога в темноте подействовала на меня умиротворяюще. Когда мы выехали за мерцающий огнями город, я откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.
— Руслан, — я ощутила, как он вздрогнул от моего каркающего голоса, — как называется этот город?
— Москва.
— Это столица?
— Конечно.
— Ммм, — протянула я многозначительно и под шорох колес задремала.
1.6
Слишком светло. Мне удалось закрыть глаза, но свет проникал сквозь веки, возвращая меня в камень…
Вскрикнув, я забилась в тисках, и паника не позволила мне сразу понять, где я. Мое тело было прижато к груди Руслана, который нес меня на руках.
— Пусти, — упираясь в него ладонями, я встала на ноги.
Мы стояли перед входной дверью в его дом, свет от фонаря освещал порог и бил в глаза. Отвернувшись, я закрыла руками лицо, борясь с диким желанием закричать. Стараясь дышать медленно и глубоко, я пыталась подавить приступ паники, толкающей меня рвануть с места и нестись, куда глаза глядят, пока где-нибудь в наполненной шорохами темноте, я совсем без сил не свалюсь прямо на землю. Тишина умеет быть живой. Я знаю разницу.
