К собственному неудовольствию, я плохо переносила внедрение в биоников и, возвращаясь, всегда ощущала себя слабой. Глотнула воды из бутылки, остальную жидкость я налила в ладонь и плеснула себе в лицо. Стало как будто легче. Держась за поручень, мне удалось добраться до выхода и, проверив, не поврежден ли защитный контур, открыть дверь.
Снаружи было ветрено. Трава приятно холодила босые ступни. Думать не хотелось. Хотелось двигаться так долго, чтобы усталость наполнила тяжестью каждую мышцу. Облака рваными клочьями метались в небе, также, как мое сердце безумной птицей билось о ребра. Я боялась за Дара, а страх делал меня слабой.
Закрыв глаза, я медленно восстановила дыхание. Первое движение отдалось во мне сладостным предвкушением. А потом… Я освободила сознание, и тело взорвалось новыми ощущениями. Оно изгибалось и отрывалось от земли в боевом танце, возвращающем меня к гармонии. Старое искусство, которому нас с братом учил нанятый отцом старик, должно было нести смерть, но когда разум разъедали сомнения и терзания, оно приводило меня к покою. Дар воспринял его, как возможность быть сильнее, а я же, как способ освобождаться от собственной боли. Волосы разметались, стегая меня по взмокшей коже, разогревшиеся мышцы позволяли двигаться, не ощущая пределов. Счастье наполняло меня до самого края, выплескиваясь наружу шумным дыханием и тающей силой.
Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на измятой траве, растрепанная, измотанная, пустая. Поднявшись и стряхнув с себя прилипшую зелень, я, пьяно качаясь, пошла к дому. Весь груз произошедшего на военной базе навалится на меня потом, завтра, а эту ночь мне снова будет сниться… никогда не запоминала подробностей, но, просыпаясь, ощущала ускользающее счастье обладания и принадлежности кому-то, кого не существовало в моей жизни. Это всегда было одновременно восхитительно и горько, но я ждала этих видений, как глотка свежего воздуха в затхлой комнате. Только вот в реальности я никогда не смогу испытать подобного — ведь давно для себя решила, что не позволю себе довериться хоть кому-нибудь. Даже мой брат не знал код доступа в оранжерею, а это говорило о многом.
4.3
Набирая комбинацию базы, я внутренне приготовилась к неприятностям. Полупрозрачная маска легла на лицо и, произнеся несколько сигнальных слов, я вынырнула в другой оболочке.
Бионик привычно лежал на платформе. К моему удивлению на нем была другая одежда: спортивный топ, серая футболка, форменные штаны и даже матерчатые кеды, совершенно не к месту, фиалкового цвета. Сняв бирки, я убедилась в том, что все вещи новые. Решив не заморачиваться по этому вопросу, осторожно спустила ноги на пол и принялась проверять двигательные функции. Обычный набор упражнений дополнила растяжкой и несколько раз перекувыркнулась, отмечая идеально подобранный размер одежды и удобство обуви.
— Вы забавная.
Резко отскочив от источника звука, я машинально пригнулась в ожидании нападения.
— Не подкрадывайтесь ко мне, пожалуйста, — недовольно проворчала, регулируя уровень слуха и громкость голоса. — Что вы тут делаете?
— Мы же перешли на ты, — удивился моей чопорности Ланис.
— Ответишь? — я решила не спорить.
— Решил, что буду сопровождать тебя сегодня.
— Зачем?
— Чтобы ни у кого из состава не сломалась кость. Сегодня мы проходим переломы?
— Вообще-то, я не агрессивная.
— Это у нас в крови. Тебе не стоит оправдываться. Ты отстаивала свое достоинство, любой из нас поступил бы так же. У полиморфов уважают силу и гордость.
Мне нечего было ответить и, свернув волосы на затылке, я прошла мимо него в коридор.
— Чего? — подозрительно покосилась я на усмехнувшегося мужчину.
— Ты — первая женщина, которая действительно не посмотрела в зеркало перед тем, как предстать перед взводом мужчин.
— А, может, я и не женщина.
— Нет, — он улыбался. — Я видел, как ты снимала чулок с ноги. Мужчина на такое не способен.
— А одевать неподвижного бионика? — поддела я, почти уверенная, что это его рук дело.
— В нем было сознание, — явно смутился Ланис и, помявшись, объяснил: — Я распорядился, чтобы твоя оболочка прошла санобработку и оделась… более комфортно.
— Спасибо, — растерянно пробормотала я, не зная как правильно реагировать.
— Я надеялся заслужить твое прощение. Кстати, а как твое имя?
— Доктор Ви, — повторила я свой псевдоним, отворачиваясь и понимая, что мы идем не в ту сторону. — Куда ты меня ведешь?
— Сегодня у нас полевые учения.
— Моя обувь не подразумевает…
— Ты же не думаешь бегать по плацу? — невольно залюбовавшись ямочками на его щеках и открывшимися в улыбке кончиками клыков, я поймала себя на желании улыбнуться в ответ.
— Я же в бионике, — напомнила лукаво, — а моя биологическая оболочка достаточно выносливая и способна выдержать нагрузки через это. — Я хлопнула себя по бедру и смутилась, осознав, что это выглядит вызывающе.
— Значит, это — правда, — Нил сделал вид, что не заметил моего замешательства. — Нагрузки бионика отражаются на теле симбиота? А если тебя ранят?
— Мне и там будет больно.
— Насколько? — строго спросил он, положив ладонь мне на плечо.
— Когда моего бионика взорвали, я не могла выбраться из капсулы целый день, а пару последующих, практически ползала. Было очень больно.
— Ты живешь одна?
Разозлившись, что так глупо проболталась, вывернулась из-под его руки и пошла быстрее. Обычно я не позволяла себе разговоров с посторонними, а тут практически чужому полиморфу выдаю, пусть не тайны, но глубоко личные факты.
— Это простой вопрос.
— Он неуместный.
— Почему же? — мне послышалась злость, и я позволила себе ощутить ее горький привкус.
— Послушай… кто ты по званию?
— Майор.
— А что ты делаешь на лекциях? Они же для младшего офицерского состава?
— Неуместный вопрос, — процедил он. — Ты собиралась объяснить.
— Ну, да, — я собралась с мыслями, поняв, что не могу подставить брата, пусть даже невольно, — у меня есть правила. Одно из них — не смешивать личную жизнь и профессиональную деятельность. Мне так комфортно. Мои коллеги, те с кем я проработала много лет, не знают ни моего имени, ни подробностей моей жизни.
— Это ненормально.
— Не для меня.
— Такая жизнь противоречит нашей природе.
Открыв рот, я закрыла его, поняв, что он принимает меня за полиморфа. Первым порывом было протестовать, но я подавила в себе это желание и лишь пожала плечами.
— Ты не думал, что у других может быть своя жизнь, в которой тебе не рады?
