- Твоя речь – она красивая, - немедленно ответила Дьюлла. – Она как ручеек – течет-течет, а не булькает, как моя…
- Потому что ты ее упрощаешь.
Рик объяснил, что простолюдины не выговаривают все звуки, да еще вместо того, чтобы разграничить такие разные «С» и «З» заменяют их мягким «Т», придыхая при этом. А аристократы четко все выговаривают, да еще и «Р» произносят, как перекатывают во рту горошину. Поэтому их речь ясна, чиста и вызывает настоящее благоговение.
Поначалу язык не слушался Дьюллу, но постепенно сложные свистящие покорились ей. Она взволнованно вытерла вспотевшие ладони о траву – произносить все эти аристократические «С» было гораздо сложнее, чем искать редкий розовый корень! Еще бы не забывать, когда надо свистеть, а когда звенеть.
- А чтобы речь была ровной, - наставлял ее Рик, - и не спотыкалась на каждом слове, ты должна и думать ровно.
- Как это сделать? – немедленно спросила она. Обучение необычайно увлекло ее, а Рик стал представляться кем-то вроде небожителя, которому известно все и обо всем.
- Только читать. И тренироваться – говорить каждый день. Если стесняешься – говори сама с собой, пока никто не слышит. Говори со мной, потому что тебе меня нечего стыдиться. Но старайся не только говорить правильно, а еще и мыслить правильно и плавно. Я подарил тебе книгу, ты читала ее?
Лицо Дьюллы приобрело прекрасный пурпурный оттенок. Запылали даже уши.
- Я не умею читать, - призналась она, готовая расплакаться от собственной ничтожности.
Рик потрепал ее по руке, утешая:
- Мы исправим это, Дьюлла. Я попрошу леди Кандиду…
- О! Только не ее! – взмолилась она. – Не мог бы ты сам… учить меня?
- Вряд ли мне хватит на это время и умения, - сказал Рик мягко, стараясь ее не обидеть. – Но если ты против леди Кандиды, мы что-нибудь придумаем.
Она вздохнула с таким счастливым облегчением, что он не мог не рассмеяться. Повинуясь порыву, Дьюлла прижалась к нему, обняв за пояс и положив голову на грудь. Рик невольно вздрогнул, ощущая томление во всем теле. Эта девочка сама не знала, какую силу получила от природы. Но он понимал, что она – не драгоценный камень, а неограненный алмаз, который принимают за обыкновенный булыжник – корявый, серый и не очень-то красивый, не зная истинной ценности этого камня. Что произойдет, когда алмаз будет отшлифован и засияет всеми гранями? Многие прозреют и захотят его.
Пока Дьюлла доверчиво жмется к нему, но что будет потом?
- Ах, как хорошо, что ты появился, - сказала Дьюлла, и ее грубоватая речь никак не вязалась с милым личиком.
Она подняла голову и посмотрела на него с такой нежностью, что сердцу впору было перевернуться.
- Я была совсем одна, - продолжала она, - но теперь ты со мной. Одной холодно, а с тобой тепло.
- Тебе никогда больше не будет холодно, - сказал Рик, как поклялся.
- Леди Дьюлла! – раздался далекий истошный вопль.
Рик и Дьюлла посмотрели друг на друга и одновременно прыснули со смеху.
9. Проказы Тиберта
Дело с обучением решилось просто – Рик попросил местного священника заниматься с Дьюллой три раза в неделю. Священник проявил понимание и такт к страной благородной девице, и Дьюлла, поначалу дичившаяся, постепенно заговорила свободнее, и вскоре уже читала шепотом по слогам. На время занятий леди Кандиду отсылали с каким-нибудь поручением, а леди Мевро изгоняли в кухню – приглядывать за служанками.
Что касается Рика, то большую часть дня он был занят делами замка. Отец порядком запустил его, не уделяя должного внимания содержанию, и после обхода комнат Рик нашел их неподобающими для проживания благородной и прекрасной леди. Дьюлла заслуживала всего самого лучшего, тем более после того, как провела детство и юность в лесной хижине.
Девушку временно переселили в северное крыло, а в южном начались масштабные перестройки. Рик так увлекся домашними делами, что почти позабыл о прежней жизни. Король Эдвард, королевский двор, обязанности лорда Босвела – все это казалось далеким и ненужным. И хотя король отпустил его не навсегда – всего лишь приказал поправить здоровье на свежем деревенском воздухе, Рику не хотелось даже думать о возвращении. Оставались лишь воспоминания о Стелле-Гертруде, но и они поблекли.
Все заслонила Дьюлла. Прекрасная, ясноглазая Дьюлла. Певчая птичка, малиновка, проказница и хохотунья. Она занималась с таким усердием и делала такие успехи, что Рик не уставал ею восхищаться. А она только краснела в ответ на его похвалы.
Много времени они проводили вместе. Чаще всего наслаждались маем, сидя на берегу Зеркального пруда. Иногда болтали, иногда Дьюлла читала что-нибудь или декламировала наизусть, демонстрируя, чему научилась у отца Ансельма.
В один из последних дней месяца они так же сидели у пруда. Дьюлла листала книгу, которую ей подарил Рик, а сам щедрый кузен глядел на черную гладь воды, жевал травинку и думал, что никогда не испытывал такого спокойствия и тихой радости, как после появления в его жизни кузины Дьюллы. Конечно, абсолютно спокойным рядом с ней мог остаться разве что мертвец, и Рику приходилось постоянно напоминать себе о морали, покаянии и рыцарской учтивости, но это того стоило.
- О! Вот эта басня очень интересная! – прервала его размышления Дьюлла.
- Прочти, - сказал он.
С каждым днем она читала все бойче, да и речь ее улучшалась. А книги приходилось отбирать, чтобы заставить Дьюллу поесть или лечь спать вовремя. Рик строжился, но втайне был доволен – благородную кровь не скроешь даже обносками. Так и Дьюлла - сбросив лохмотья, которые злоумышленники заставили ее носить, она обрела свой истинный облик. Хотя многие считали, что женщине не следует быть слишком грамотной, Рик не запрещал сестре читать даже труды восточных философов Дьюлла слишком неопытна, она мало с кем общалась – пусть познает мир хотя бы через мудрость других. Так меньше допустит ошибок.
Дьюлла тем временем начала с выражением читать басню об очередных похождениях кота Тиберта. Тот задумал поживиться госпожой Мышью, которая славилась своим благочестивым образом жизни и выходила из дома лишь в церковь, поэтому кот и не мог ее поймать. Тогда он пошел на хитрость – стал призывно мяукать и ласково мурлыкать перед окнами госпожи Мыши, носил к ее порогу пшеничные зерна и кусочки сала, и всем вокруг говорил, что нет прекраснее существа, чем госпожа Мышь, и что ее серая шкурка мягче и нежнее, чем шуба королевы. Постепенно госпожу Мышь охватило тщеславие, и она возомнила себя первой красавицей города. Она уже не пряталась целомудренно в доме, а выходила на улицу часто, красуясь напоказ. Хитрый кот всегда был рядом и всячески пытался услужить объекту своего внимания – то он подавал ей лапку, когда она выходила из кареты, сделанной из половинки грецкого ореха, то постилал в грязь хвост, чтобы госпожа Мышь перебежала мостовую, не запачкав сапожек.
