- Где ты с ними познакомилась?
- Да у модистки же! – Дьюлла рассмеялась тихо и хрустально, чуть показав зубы. – Где еще собираются знатные и богатые девицы?
Но сборища девиц уже не интересовали Рика. Смех Дьюллы произвел впечатление не только на него. К фонтану подтянулись юноши, одетые щеголевато, с пышностью, достойной принцев крови. И вовсе не прогулка их интересовала. Они беседовали между собой, но бросали восхищенные взгляды на Дьюллу, которая рассеянно бросала голубям крошки.
В новом бледно-зеленом платье с тонким пояском-цепочкой, в золотистой полупрозрачной вуали, закрепленной золотой брошкой в виде птицы, Дьюлла походила на ангела, спустившегося с небес.
Она не замечала взглядов мужчин, устремленных на нее, но это не принесло Рику облегчения. Он мучился от ревности, хотя понимал, что повода для этого нет. Пока нет. Да и он сам желал, чтобы кузина увидела, какое впечатление производит ее красота. И знал, как это будет больно для него.
В этот вечер он написал королю, что прибыл и попросил разрешения представить сестру.
Ответ был получен на следующий же день, но не от его величества. Король отбыл на охоту, и его возвращение ожидалось через неделю или две. Но ее высочество принцесса Стелла-Гертруда уже давно ждет милую леди Шер, чтобы предложить ей должность держательницы корзинки для рукоделий.
Рику стало и жарко, и холодно одновременно. Он сразу узнал этот изящный почерк – принцесса сама написала приглашение. Не приказала сделать это фрейлине или секретарю, а сама обмакнула перо в чернила и написала несколько строк. Это знак огромного расположения, дружеского участия. Рассказал ли король принцессе о том, что Дьюлла незаконнорожденная? Рику очень хотелось надеяться, что его величество сохранил все в тайне. Но трудно ожидать, что любящий отец скроет что-то от единственной дочери. К тому же, если он обсуждает с дочерью даже государственные вопросы.
В двери постучали, и заглянула Дьюлла.
- Ты почему свечи не зажег? – спросила она, проскальзывая в комнату.
- Задумался, - Рик смотрел, как она порхает от стола к окну, зажигая свечи, опуская шторы и тепло ему улыбаясь.
- О чем задумался? – проходя мимо, она коснулась ладонью его плеча – и всё, он уже задрожал, мечтая о большем.
Но мечты следовало оставить, и он протянул Дьюлле письмо.
Прочитав, Дьюлла погладила кончиком пальца печать – корона и сердце.
- Это от принцессы? – догадалась она.
- Да, тебе неслыханно повезло, леди Шер, - сказал Рик с принужденным смехом. – Многие лорды годами добиваются этой должности для своих дочерей, а ты получила все даром.
- Леди Броаз состояла на этой должности.
- Теперь она твоя. Ты рада?
Дьюлла все еще разглядывала печать.
- У королевской семьи нет герба, что означает этот знак? – спросила она.
- Принцессу Стеллу-Гертруду прозвали Королевой Сердец, - объяснил Рик.
- Она, наверное, очень красивая?
- Она истинная принцесса, - уклонился от ответа Рик.
Дьюлла взглянула на него с пониманием.
- Тогда она, должно быть, очень добра и умна. И уж наверняка – милая, раз сама написала нам. Могла бы попросить секретаря.
- Да, принцесса всегда отличалась большой деликатностью, - сказал Рик после секундной заминки.
- Когда мы едем?
- Завтра, с утра. Леди Кандида представит тебя.
- Леди Кандида? А ты?
- Думаю, в это случае лучше пусть тебя представит уважаемая женщина, - ответил Рик уклончиво.
Дьюлла закусила губу, царапая красную печать, и Рик поспешил успокоить:
- Нечего бояться, ты обязательно понравишься принцессе.
Дьюлла посмотрела на него ласково – словно погладила, и дерзко сказала:
- Главное, чтобы она мне понравилась!
29. Королева сердец
- Что же они все так пялятся? – шептала Дьюлла, когда они с леди Кандидой встали у церкви, ожидая появления принцессы Стеллы-Гертруды.
Вокруг толпилось еще человек пятьдесят – юнцы и девицы в сопровождении отцов, матерей, бабушек и дедушек, строгих тетушек и высокомерных дядюшек. Это не считая слуг, пажей и прочей челяди, которые бегали, как муравьи, выполняя приказы господ. Кому-то хотелось пить, кто-то желал передать письмо, кто-то требовал сказать, который час.
Высокомерие благородных лордов и леди произвело на Дьюллу удручающее впечатление. Она столкнулась с ним и сама, когда бежала следом за молоденькой придворной дамой, которая должна была показать комнату, приготовленную специально для леди Шер. В полутьме коридора Дьюлла не заметила и налетела на высокого господина, который тоже отвлекся, поправлял манжеты. Камзол на нем был очень красивый – приталенный, сидевший на статной фигуре, как вторая кожа. Еще Дьюлла успела заметить породистый нос, надменные губы – сейчас брезгливо поджатые, и каштановые волосы, спадающие до плеч, а в следующее мгновенье получила ощутимый тычок в плечо и отлетела в сторону.
- Пошла прочь! – шикнул на нее лорд, отряхивая камзол.
- Лорд Клодвин! Это же… - воскликнула придворная звенящим голосом, но Дьюлла взяла ее за руку и сжала, приказывая молчать.
Лорд Клодвин даже не удостоил их взглядом и ушел, ступая горделиво, как гусь на выпасе.
- Леди!.. – взмолилась перепуганная девушка, но Дьюлла ободряюще ей улыбнулась.
- Я была в плаще и капюшоне, он принял меня за служанку, - сказала она. – Надо будет заказать бархатный плащ с павлиньими перьями, чтобы узнавали даже в темноте.
Девушка робко хихикнула и повела ее дальше.
И вот теперь, стоя у церкви, при свете дня, в новом золотисто-коричневом платье, Дьюлла испытывала раздражение оттого, что взгляды всех были устремлены на нее. Был здесь и невежа лорд Клодвин, который и вовсе не сводил с нее глаз.
- Да что они таращатся, соль им в очи? – пробормотала Дьюлла и сразу же заслужила щипок от леди Кандиды.
Наконец, зазвонили колокола, оповещая об окончании утренней службы, и появилась принцесса.
Дьюлла поклонилась вместе со всеми, приветствуя дочь короля, но не утерпела и подняла голову. Королева Сердец была вовсе не красива. Это открытие повергло Дьюллу в такое разочарование (ведь дочери королей самые прекрасные на свете! об этом во всех сказках рассказывают!), что она совсем позабыла о почтительности и продолжала смотреть на Стеллу-Гертруду, которая медленно спускалась по ступеням, прижимая к груди молитвослов.
Принцесса была не слишком высока ростом, худощава, угловата в движениях, но платье сидело на ней так ловко, что эти недостатки выглядели, скорее, достоинствами. Темно синее платье было короче спереди и открывало подол нижней белоснежной рубашки на фут, а сзади волочилось шлейфом на три локтя. Черный лиф был обшит серебряным галуном, делая тонкую талию еще более тонкой, а белоснежные кружева отложного воротника освежали тонкое лицо с невыразительными чертами, единственным украшением которого был высокий лоб. Светлые волосы принцессы были разделены на прямой пробор – очень просто. Но трудно было представить более удачную прическу. Вздумай ее высочество примерить пышные локоны, ее лицо напоминало бы чечевичное зернышко, затерянное в ворохе соломы, а так все выглядело гармонично – и немного длинноватый нос, и впалые щеки, и тонкогубый рот, без следа краски. Глаза у принцессы были небольшие, серые, но взгляд завораживал.
