— Ой, Катька, мне как-то не до того было.
— А я заметила. По-моему, он со сдвигом.
— Со сдвигом?
— Ну да. Чокнутый.
Лика с сомнением покачала головой.
— Мне он вообще-то не показался чокнутым.
— Ясное дело. Ты же не специалист, А я сразу по его поведению определила, что он шизик,
— Так уж прямо и шизик.
— Шизик, шизик.
— Да он вроде нормально себя вел.
Орешкина принялась объяснять:
— Шизофрения — такая болезнь, которая то обостряется, то затухает. Ты можешь с шизофреником целый день проговорить и не понять, что он шизофреник. Только опытный специалист в состоянии это определить. Такой, как я…
— Ты извини, Кать, — перебила подругу Лика. — У меня голова прямо раскалывается, Я бы легла.
— Ой, это ты меня извини, — спохватилась Катька. — Пошли домой.
Они вернулись на улицу Покрышкина.
Соломатина легла на кровать, а Орешкина принялась за ней ухаживать. Сбегала за молоком, сварила манную кашу и даже хотела покормить подругу этой кашей с ложечки. Но Лика отказалась.
— Ты уж, Кать, совсем, — сказала она. — Ложку я пока что в состоянии держать.
Ближе к вечеру Орешкина открыла бельевой шкаф и начала перебирать Светкины наряды
Гос-с-поди, — кидала она на диван одно платье за другим. — Совершенно нечего надеть,
— Куда это ты намыливаешься? — спросила с кровати Соломатина.
Катька беспечно защебетала:
— Ой, да ты знаешь, я подумала, надо как-то отвлечься. Сходить на дискотеку, потусоваться… И тогда в голову придут свежие мысли.
Лика пристально смотрела на подругу.
— "Свежие мысли"… Ты что, с парнем познакомилась?
— Ну познакомилась, — не стала отрицать Орешкина.
— И он пригласил тебя на дискотеку?
— Ну пригласил.
— И когда ты только успела…
— Да вчера, когда в "Вечерний Гусь-Франковск" ходила. Он меня на мотоцикле до редакции подбросил.
— На мотоцикле?.. А как зовут этого мотоциклиста? Случайно, не Егорушка?
— Почему Егорушка? — Катька уже забыла рассказ Черткова об "окровавленном мотоциклисте".
— "Окровавленный мотоциклист", — напомнила ей Соломатина.
— А-а! — вспомнила Орешкина. — Не знаю.
Может, и Егорушка.
Она опять стала перебирать Светкины платья.
— А как же Димка Молодцов? — спросила Лика.
Катька сделала невинные глаза.
А что — Димка Молодцов?
У тебя же с ним роман?
Так что ж теперь, я и на дискотеку не имею права сходить, если у меня роман? Ты прямо как монашка рассуждаешь.
— При чем тут монашка? Просто, если у тебя есть парень, ты не должна ходить на дискотеки с другими парнями, — убежденно проговорила Соломатина.
— А.я в Питере только с Димкой на дискотеки и хожу. И здесь бы с ним пошла. Но его же нет. — Катька бросила на подругу хитрый взгляд. — Надеюсь, ты ему не настучишь?
— За кого ты меня принимаешь? — обиженно сказала Лика. — Ну а если этот парень целоваться полезет?
У Орешкиной и тут нашелся ответ.
— Поцелуюсь. Делов-то.
— Ну ты даешь…
— Ой, да ничего такого в этом нет, — с гримасой произнесла Катька. — Люблю-то я все равно Димку.
Соломатина вспомнила, как она застукала Ромку Орешкина, целующегося с Танькой Акуловой. Он тогда в свое оправдание привел тот же самый довод: "Ну поцеловался один разок с Акуловой. Подумаешь… Люблю-то я тебя". А Лика ему гордо бросила в ответ: "А я тебя уже не люблю!" И ушла. Тоже гордо… С тех пор они не встречались. Лика не могла простить Ромке его предательство. Однако сейчас, когда лучшая подруга собиралась на свидание с местным парнем, Соломатина начала сомневаться. Может, и правда, ничего такого в этом нет…
И Лика, лежа в кровати, начала размышлять на эту интересную тему.
А Катька упорхнула на дискотеку.
…Мальчишка, как и обещал, ждал Орешкину у входа.
— Привет, — сказал он.
— Салют, — ответила Катька.
— Я думал, ты уже не придешь. Мы в семь договаривались. А сейчас восемь.
— Всего-то на часик опоздала, — повела плечами Орешкина.
— Ну что, пошли попрыгаем?
— А ты не хочешь вначале узнать, как меня зовут?
— А, да, совсем забыл! Как тебя зовут?
— Катя. А тебя?
— Егор.
— Как, как? — переспросила Катька. Егор, — повторил мальчишка. Орешкина засмеялась.
— Егорушка, что ли?
Можно и Егорушка.
— Классно. А ты знаешь про Eropушку с Монанастырского острова?
— Про "окровавленного мотоциклиста"?
Знаю.
— Это случайно не ты? — пошутила Катька.
— Ты че, веришь во всю эту туфту?
Нет, конечно.
— Ну так пошли. Попрыгаем.
— Пошли.
…На танцплощадке яблоку негде было упасть. Музыка гремела. Огни сверкали.
Потанцевав, Катька с Егором поднялись на второй этаж. В бар. Егор угостил Катьку пепси-колой и бутербродом с икрой.
"Ничего вроде парень", — подумала Орешкина. Она лопала бутербродик, и настроение у нее было прекрасное.
Но тут Егор спросил:
— А ты чего в Гусь-Франковск прикатила?
— В гости к бабке?
Катька вздохнула. Бутерброд сразу стал не в кайф.
— Да, к бабушке. А она умерла. Представляешь?
На парня это сообщение не произвело никакого впечатления.
— Ну и что? — сказал он. — Мой дед тоже умер. Старики все умирают.
— Ты не понял. Моей бабушке всего восемнадцать было.
— Как это?
Орешкина объяснила. А заодно рассказала о поездке на Монастырский остров.
— На кладбище через подвалы можно пролезть, — со знанием дела произнес Егор.
— Через какие подвалы?
— Монастырские. На острове раньше монастырь был. И монахи под ним кучу подвалов вырыли.
— Откуда ты знаешь?
— Мы с пацанами сто раз туда лазили, пока Синяя Борода охрану не выставил.
— Кармалютов?
— Ну да, И после я тоже лазил. Там есть один проход, он начинается недалеко от стены, а выходит прямо на кладбище,
