Разница в уровне пола между северо-восточной и юго-западной частями составляла более 2 м, но в 1998 году, когда северный край утонул примерно на метр, этот процесс приостановился. Несмотря на то что фундамент по-прежнему оставался немного наклонным, инженеры стали беспокоиться, что повредят здание. Наклон башен вернулся к показателю в пределах нормы, так что работы пока приостановили.
Большие цилиндрические отверстия оставили открытыми. Сейчас их затапливают грунтовые воды, но если в будущем они понадобятся – если собор снова начнет наклоняться, – то можно будет откачать из них воду и извлечь с их помощью нужное количество земли. Пока собор оставили на милость почвы, но на этот раз за ним ведется тщательное наблюдение.
В стратегических точках на территории собора расположены отвесы в стеклянных ящиках, с которых по беспроводному соединению данные передаются в лабораторию в Италии, где инженеры отслеживают поведение здания. Датчики давления измеряют нагрузку на колонны и проверяют, не меняется ли нагрузка слишком сильно. Если нагрузка изменится, это значит, что здание снова наклоняется, и на некоторые колонны действует большее давление, чем на другие. Доктор Овандо-Шелли сравнил собор с лабораторией, в которой уже почти двадцать лет собирают данные. Теперь это не только религиозный, но и научный памятник.
С 1990-х годов собор тонет примерно на 60–80 мм в год – по сравнению с прошлым, это медленное, стабильное и, что самое важное, однообразное движение. Движение продолжится и в будущем, но со временем оно может замедлиться. Индиана Джонс инженерии спас свою реликвию и успешно выполнил миссию. Для Кафедрального собора Мехико Армагеддон теперь не настанет.
Новаторскую работу команды инженеров изучают по всему миру. В 1999 году они работали совместно с инженерами в Италии и применяли свои методы к Пизанской башне. В Мехико условия были экстремальные: явно плохое состояние почвы, ее изменчивость и огромный размер собора. Большой плюс их работы в том, что у нас теперь есть бесценные знания, которые инженеры могут использовать в будущем, особенно в том, что касается сохранения наследия, а также строительства во все более суровых условиях, так как население растет, а климат меняется.
Наша техническая экскурсия закончилась, и мы с доктором Овандо-Шелли отправились на поиски ресторана, где можно пообедать, и перешли площадь Сокало, на которой были и другие искусно спроектированные и украшенные здания, которые неравномерно утонули в земле. Доктор терпеливо подождал, пока я сфотографирую дверные проемы, превратившиеся из прямоугольников в параллелограммы.
На террасе с видом на площадь Сокало официант принес нам ледяные «Маргариты». «У земли нет никакого понятия о чести, – сказал доктор Овандо-Шелли, чокаясь со мной, – как и у геотехнических инженеров». Он громко расхохотался. На мой взгляд, его работа как раз и была делом чести. Вместе с командой инженеров он спас величайший собор в Америке от разрушения. А на обед он угостил меня курицей в шоколадном соусе.
Глава 9. Пустота
Обычно наши дома состоят из множества разных материалов – мы собираем все вместе, и из «ничего» получается «нечто». Но есть места, в бескрайних степях со скудной растительностью, где дома строили, наоборот, в полном отсутствии материала, – и там из «нечто» получалось «ничто».
Конечно же, мне было очень любопытно на это посмотреть, и потому в один прекрасный день я оказалась в полной темноте: я согнулась пополам, вытянула шею и щурилась, пытаясь разобрать, где я нахожусь. Я знала, что я глубоко под землей: я прошла вниз сотни извилистых и невероятно крутых ступеней, мимо древних гостиных, кухонь и смертельных ловушек и оказалась там.
Мне удалось понять только то, что я оказалась в узеньком проходе не шире гроба, потому что в нем у меня еле помещались плечи, а на уровне пола едва влезали ступни. Я даже не была уверена, что мне хватит места развернуться и выйти оттуда. Передо мной был сырой бежевый камень, но фонарика телефона едва хватало на то, чтобы освещать темноту за ним. Я аккуратно нащупала себе дорогу по этому проходу, стараясь не стукнуться головой. Через целую вечность (должно быть, на самом деле прошло всего несколько минут) я очутилась в маленькой освещенной пещере и испытала небольшое облегчение – правда, оно улетучилось, как только я увидела длинные прямоугольные углубления в полу, в которых некогда хранились останки тех, кому не повезло найти отсюда выход.
Я находилась в Деринкую, одном из самых больших и глубоко расположенных таинственных подземных городов в самом сердце Анатолии, на территории современной Турции. Существование этих городов сделали возможным три вулкана этого района – Эрджиес, Хасан и Мелендиз Даглари, – которые яростно извергались около 30 миллионов лет назад. Они покрыли весь регион десятиметровым слоем пепла, по которому текла лава и превратила его в туф. Местный климат – проливные дожди, сильные перепады температур и таяние снега весной – привели к эрозии мягкого туфа, так что от него остались одни колонны. Более плотные слои лавы на мягком туфе разрушались медленнее. Теперь прямо на тонких столбах из туфа лежат большие куски окаменевшей лавы, из-за чего они напоминают какие-то фантастические грибы, а называют их здесь «Камины Фей». Такой странный пейзаж словно выступает прелюдией к еще более странному зрелищу под землей.
«Камины Фей» – название, которое местные дали тонким колоннам из туфа, на вершине которых поместилась окаменевшая лава
Географически Анатолия располагается на пересечении Востока и Запада, и на протяжении всей своей бурной истории она была местом битвы разных цивилизаций. Хетты заняли этот регион около 1600 года до н. э., затем пришли римляне, после них византийцы и османы. Из-за непрекращающихся регулярных войн местные жители постоянно находились под угрозой. Хетты сообразили, что толстый слой спрессованного пепла у них под ногами относительно мягкий, а значит, из него можно вырезать с помощью молотка и зубила. Они стали строить подземные пещеры и туннели, где можно прятаться, пока на поверхности кипит битва. Каждая цивилизация после хеттов продолжала выкапывать туннели, и в результате получились целые подземные города, где несколько месяцев могли жить до четырех тысяч человек. За три тысячи лет в этом регионе появились сотни подземных городов. Большинство из них были небольшими, но примерно в 36 из них было два-три этажа.
Как я увидела в Деринкую, пещеры в этих подземных пространствах имели устройство муравейника: комнаты располагались не друг над другом, как у нас в домах, потому что тонкий слой туфа мог обрушиться. Помещения вырезали в пространстве в произвольном порядке, и они были разбросаны по большой территории. Арочные потолки помещений и проходов идеально подходили для поддержки камня силой сжатия, благодаря которой они не обрушивались. Через множество вентиляционных шахт, идущих от поверхности на 80 м в глубину, под землю поступал свежий воздух. Города были защищены от проникновения врагов – двери загораживали огромные валуны, в земле были вырыты глубокие ямы-ловушки, а за дверями были устроены специальные каморки, где местные могли устраивать засады. Жители даже прорыли узкие туннели длиной до 8 км между соседними городами на тот случай, если врагам удастся пройти мимо хитрых ловушек.
