Затем были еще две крупные вспышки болезни, в 1848–1849 (более 14 тысяч погибших) и 1853–1854 годах (еще 10 тысяч летальных исходов). В то время господствовало убеждение, что холера витает в воздухе, а заражаются ей, вдыхая ядовитую «миазму». Но во время вспышки заболевания в 1854 году доктор Джон Сноу (1813–1858) изучал состояние здоровья людей, которые брали воду из загрязненного источника в Сохо, и собрал доказательства, что это не так: холера распространяется в загрязненной питьевой воде.
Тот факт, что лондонские отходы убивают столицу, стал особенно очевиден необычайно жарким летом 1858 года, когда запрещенные, но по-прежнему гниющие выгребные ямы нагрелись и засорили Темзу и ее притоки, из-за чего город стал еще зловоннее, чем обычно. И так началась «Великая вонь», как ее называли. Вонь стала настолько невыносима, что люди вымачивали занавески в хлорной извести, чтобы хоть как-то ее перебить. Министры в Палате общин и адвокаты в Линкольнз Инн не смогли работать, и им пришлось уехать из города.
Единственным положительным моментом в этом всем было то, что чиновники, на которых теперь лично сказались эти ужасные условия, все-таки решили избавиться от зловония и холеры. В 1859 году, спустя много лет отказов инженерам, которые пытались решить проблему лондонской канализации, власти наконец-то одобрили работы Джозефа Базалгетта.
Базалгетта описывали как человека с безразличным темпераментом, но приятной и добродушной улыбкой. Он был значительно ниже среднего роста, но благодаря своему длинному носу, зорким серым глазам и черным бровям производил впечатление сильного человека. Он родился в Энфилде на окраине Лондона в 1819 году и сделал карьеру инженера-строителя. Урезание налогов, связанное с быстрым развитием железных дорог, привело к нервному срыву в 1847 году, после чего Джозеф стал инспектором Комиссии по делам канализации, которой было поручено решить проблему канализации в Лондоне. Затем его назначили в Совет рабочих, который должен был найти решение проблемы утилизации лондонских отходов.
Гротескная сатирическая гравюра Томаса Маклина 1828 года о водоснабжении города под названием «Суп из чудовищ, также известный как вода из Темзы»
Базалгетт разработал план с использованием старых притоков Темзы, которые превратились в канализацию и которые до этого направили в кирпичные водоводы и каналы. Эти водоотводы помогали удовлетворить спрос на строительство домов: реки ограничили узкими каналами, и люди смогли строить дома близко к воде. Часто эти каналы оказывались под дорогами, благодаря чему места было еще больше. Притоки начинались далеко от реки и текли с севера на юг, а потом впадали в Темзу (которая текла с запада на восток) и несли в нее свои гнилые воды.
Основная канализационная сеть Базалгетта под Лондоном
Джозеф Базалгетт решил перехватить эти водоводы и их жуткое содержимое. Он осуществил эту задачу в нескольких точках и создал новую канализационную сеть, расположив ее под старыми водоводами. В старых водоводах, чтобы частично перекрыть поток воды, он построил перегородки высотой до середины. Затем перед этими перегородками он вырыл дыры в дне, чтобы большая часть отходов попала в его новую канализацию. Растопырьте пальцы на левой руке, а потом подставьте под нее правую руку, чтобы пальцы шли под прямым углом, и так вы получите представление о системе Базалгетта. Левая рука представляет собой ряд старых притоков, текущих по водоводам, а правая – ряд новых канализационных труб Базалгетта.
К северу от реки Базалгетт установил трубы под водоводами в трех местах. Первая была далеко на севере, где водоводы проходили относительно высоко (для тех, кто знаком с Лондоном, эта ветка идет из Аппер-Холлоуэя через Стэмфорд-Хилл и Хакни вниз, в сторону Стратфорда). Примерно на полпути от этой «верхней» трубы к реке он установил «среднюю» трубу, которая идет из Бейсуотера, проходит под Оксфорд-стрит, ныне известным торговым районом, и Олд-стрит. Эта труба собирала и другие сточные воды, которые попадали в сливы и выливались туда через отверстия на дне каждого водовода. И, наконец, у самой реки он установил «нижнюю» трубу, в которой собиралась оставшаяся вода. К югу от реки он тоже поступил подобным образом, но там установил только верхнюю трубу (она идет из Бэлхэма через Клэпхем и Нью-Кросс в Вулвич) и нижнюю (эта проходит из Вандсворта через Баттерси, Уолворт и попадает в Нью-Кросс). Так сделали потому, что в этом районе жило меньше людей, и город к югу от реки протянулся на меньшее расстояние, чем к северу. В сумме эта канализационная система насчитывала 160 км.
Набережные Виктории, Альберта и Челси в Лондоне – плоды его трудов. В них проходят нижние трубы вдоль Темзы. Еще до Базалгетта инженеры ограничили ширину притоков Темзы, поместив их в водоводы, а Базалгетт сузил саму могучую реку этими набережными. В его подземных ходах поместилась не только канализация, но и первый метрополитен.
При проектировании пяти основных канализационных труб и еще сотен вспомогательных, для расчета необходимых размеров Базалгетт с лихвой увеличил потенциальный объем отходов, которые ежегодно производит каждый из двух миллионов жителей города. А потом, подумав, что эти сооружения строятся раз и навсегда, удвоил их еще. Верхней точкой его труб было их начало на западе, а затем они шли на восток под наклоном чуть менее 40 см на каждый километр, где они приходили к двум новым насосным станциям. Эти станции спроектировали Базалгетт и архитектор Чарльз Генри Драйвер. Первая называется Кросснесс (она обслуживала две южных трубы), а вторая – Эбби Миллс (она обслуживала три северных трубы). Эти насосные станции – прочные, внушительные и напоминающие соборы – шедевры поздней викторианской архитектуры. По-настоящему удивляет интерьер станции Кросснесс, где огромное очистное оборудование окружает блестящая латунь и богатая, ярко раскрашенная железная ковка. Кстати, эти станции часто показывали в кино – например, в фильме «Бэтмен: Начало» и «Шерлок Холмс».
Когда отходы проходили по трубам и попадали на насосные станции, их поднимали до того уровня, чтобы они естественно утекали в резервуары далеко на востоке. На северном берегу отходы хранили в Бектоне, а на юге они попадали в резервуар неподалеку от насосной станции Кросснесс. Жидкость с помощью насосов поднимали так высоко, чтобы потом под действием гравитации она утекала в Темзу в сторону моря во время отлива. В те времена содержимое труб по-прежнему сливалось в реку без очистки.
Базалгетту велели сделать так, чтобы резервуары находились как можно дальше на востоке, чтобы в худшем случае, если они наполнятся и их придется опустошать во время прилива, отходы не дошли на запад до Вестминстера – министры не желали снова ощутить запахи, которые им пришлось терпеть в 1858 году. Оказалось, что, сузив реку набережными, Базалгетт невольно заставил ее разливаться гораздо дальше во время прилива, так что время от времени запахи все равно возвращались.
