7 декабря вышел первый номер «Известий Московского совета рабочих депутатов». В нём содержался призыв Совета, МК РСДРП, МГ РСДРП (меньшевиков), МК ПСР и окружной организации РСДРП к вооружённому восстанию, в частности говорилось: «И вы, все граждане, искренно желающие широкой свободы, помогайте восставшим рабочим и солдатам чем только можете: и личным участием, и своими средствами. Пролетариат и армия борются за свободу и счастье всей России, всего народа. На карту поставлено всё будущее России: жизнь или смерть, свобода или рабство!»
[199]
З. Литвин-Седой вспоминал, что решение о восстании было принято на проходившей в начале декабря конференции московских большевиков: «Я хочу здесь подчеркнуть, что ни Московский совет рабочих депутатов, ни отдельные организации до решения московской конференцией не ставили и не решали вопроса о вооружённом восстании; это у меня отчётливо врезалось в память»
[200]. Современники очень серьёзно воспринимали события в Москве, о чём, в частности, свидетельствует дневник митрополита Арсения (Стадницкого). 8 декабря он с тревогой писал: «Москва объявлена на положении усиленной охраны. Нужно ожидать и повсеместного распространения забастовки. Скоро, полагаю, и мы будем отрезаны от всего мира»
[201].
Позднее в «Известиях…» были напечатаны «Советы восставшим рабочим»: в них говорилось, что не следует действовать толпой, а лучше организовываться в небольшие отряды; что не нужно занимать укреплённых мест, стоит быть, например, во дворах, где можно быстро скрыться от войск. Советовалось избегать больших митингов (сейчас нужно не в них участвовать, а «воевать», хотя митинги рабочие увидят «скоро, в свободном государстве»); пехоту предлагалось не задевать (солдаты – «дети народа»), а казаков не жалеть («на них много народной крови»); городовых и дворников просили заставлять служить в пользу членов дружин. Авторы «Советов…» из боевой организации при МК РСДРП считали, что главная задача момента – «передать город в руки народа». «Мы докажем, что при нашем управлении общественная жизнь потечёт правильней, жизнь, свобода и права каждого будут ограждены более, чем теперь»
[202]. Сам текст наставлений дружинникам показывает, что их борьба должна была пониматься как борьба за народные интересы. Но действовали дружины с переменным успехом. Не помогли ни насильственные разоружения полиции и офицерского состава, ни разборы оружейных магазинов. «Известия…» отмечали: рабочие в ночь с 8 на 9 декабря обыскивали городовых на предмет оружия, но «поиски в большинстве случаев бывали тщетны: вместо револьверов в кобурах находили… водку или песок»
[203]. Пока царские войска разбирали пустые баррикады, созданные рабочими, отряды последних открывали огонь из домов, чердаков и окон, а затем быстро скрывались – в этом было преимущество партизанских отрядов, которое дало им возможность долго поддерживать восстание в Москве. Зная районы, они могли укрыться, не вступая в решительный бой, но нанося удар из устроенной ими засады; дружинники «пользовались горячим сочувствием и поддержкой населения»
[204].
Как бы то ни было, сами рабочие призывали друг друга к решительной борьбе. Об этом свидетельствует резолюция депутатов Совета Лефортовского района, которая, в частности, гласит: «Помните, что вы начали великое дело, борьбу за лучшую долю всего народа русского, за его свободу. Вы начали забастовку все, как один, и только по общему согласию, когда решит Сов. Раб. Деп., вы имеете право её кончить. Иначе даром пропадут все ваши усилия, и снова настанет прежняя тяжёлая, проклятая жизнь»
[205]. При этом необходимо заметить, что рабочие очень условно воспринимали расхождения в тактиках и программах революционных партий: во многом роль играла, например, личность тех или иных руководителей, а не их принадлежность к определённой партии
[206]. Лефортовский совет был одним из наиболее активных районных Советов Москвы в ноябре-декабре 1905 г. Его рабочие с самого начала активно поддерживали борьбу за свои права и интересы. Депутат Лефортовского совета И.П. Петухов вспоминал, как старый рабочий по прозвищу «Феофан» от литейщиков, избранный в Совет, сказал: «Я увидел, что всеобщим коллективным выступлением на борьбу со своими врагами-буржуями можно добиться всех прав и свобод. Мне, старику, и во сне не снилось, что придётся быть избранным для отстаивания наших рабочих прав и носить почётное звание представителя Совета рабочих депутатов»
[207]. К столу президиума Совета группа рабочих поднесла шёлковое знамя с изображением солнечных лучей, вышитых золотыми нитками, а на нём были написаны слова: «Долой самодержавие! Да здравствует Совет рабочих депутатов!»
[208] Вот и теперь, в разгар декабрьского восстания, Лефортовский совет всячески поддерживал местных рабочих, которые ему всецело доверяли.
Аресты видных большевиков В.Л. Шанцера и М.И. Васильева-Южина в какой-то степени подорвали силы восставших. Связи между Советом, МК РСДРП и районными Советами резко ослабились. Хотя была и поддержка извне. Например, железнодорожные рабочие Козлова приветствовали Советы Петербурга, Москвы и Киева, куда направили телеграмму следующего содержания: «Да здравствует свободный гражданин! 8–12 [8 декабря] в 12 час. дня объявлено начало забастовки. Да здравствует наша победа»
[209].
