К тому времени Марта была уже настолько плоха, что медлить было нельзя. Ее перевели в лабораторию катетеризации сердца, и там выяснилось, что коронарные артерии у нее поражены атеросклерозом до такой степени, что нужно ставить девять (!) стентов. Однако эти стенты не удержали Марту на краю обрыва. Более того, они, вероятно, еще и подтолкнули ее вниз: контрастное вещество, которое используется во время этой процедуры для получения изображений, очень вредно для почек. В случае Марты процедура была такой масштабной, что контрастного вещества пришлось вводить очень много – и ее почки не справились, понадобился диализ. При этом сердце все равно не заработало так, как надо, и пришлось устанавливать в аорту баллон, который бы помог сердцу качать кровь по организму. Но и с баллоном Марта дышала плохо, так что в конце концов ей был назначен паллиативный уход.
Электронные медицинские карты – наказание для практикующих врачей, потому что большинство тратит на их заполнение огромное количество времени, которое они бы лучше уделили пациентам. Несмотря на их повсеместное применение, многие записи в этих картах не дают практически никакого представления о том, что происходит с пациентом на самом деле. Если, конечно, это не записи, оставленные специалистом по паллиативной помощи.
Паллиативная медицина специализируется на облегчении симптомов и улучшении качества жизни пациентов с очень серьезными, неизлечимыми болезнями. Как правило, такие специалисты занимаются пациентами на последнем этапе их жизни, когда пользы от дополнительных процедур, новых курсов лечения и лишних поездок в больницу становится все меньше. Если задача кардиолога – сделать так, чтобы у пациента лучше билось сердце, можно сказать, что задача специалиста по паллиативной помощи – сделать так, чтобы у пациента было лучше на душе.
Большинство врачебных записей начинается с какой-то основной жалобы – например, «боль в груди», «одышка» или «тошнота/рвота». Та основная жалоба, которую записал специалист по паллиативной помощи, когда впервые пришел осмотреть Марту, была совсем иной.
Основная жалоба: «Я хочу умереть».
Несмотря на все разнообразие предпринятых мер, Марта по-прежнему еле дышала. Когда специалист по паллиативной помощи пришел к ней, он застал ее в окружении семьи – но даже присутствие близких не приносило ей утешения. Марта хотела только одного: чтобы ее страдания прекратились. Во время разговора она вдруг начала нечетко произносить слова, и ее речь стала сбивчивой и непонятной. При этом часть ее тела обмякла, и врач понял, что говорить с Мартой дальше о том, как бы она хотела прожить остаток дней и чему она хотела бы посвятить свое время, нет смысла: у нее прямо на его глазах произошел обширный инсульт. Спустя еще два мучительных дня сердце Марты остановилось – уже навсегда.
Риск инфаркта миокарда у мужчин и женщин одинаков, особенно в пожилом возрасте
[326]. Сердечно-сосудистые заболевания убивают женщин чаще, чем любые другие болезни: от них умирает в десять раз больше женщин, чем от рака груди
[327]. Однако, хотя в последнее время осведомленность о женских заболеваниях сердца возросла, многие до сих пор не имеют ни малейшего представления об этих фактах. Лишь около половины американок знают, что сердечно-сосудистые заболевания – это главная угроза для жизни женщин, а среди представительниц этнических и расовых меньшинств осведомленность и того ниже
[328].
У Марты пропустили инфаркт, и, если бы его заметили вовремя, она, вероятно, избежала бы такой страшной кончины. Женские инфаркты не замечают не только врачи, но и сами их жертвы
[329],
[330].
В последние годы проводятся медицинские кампании по просвещению населения, направленные на то, чтобы уведомить людей не только о распространенности сердечно-сосудистых заболеваний среди женщин, но и о специфике их проявлений
[331]. Данные о том, как сердечно-сосудистые заболевания протекают у женщин, собираются по сей день – и все те знания, которыми мы располагаем сейчас, тоже появились не сами собой. История здоровья женского сердца неразрывно связана с феминистским движением в целом. Выступая за свои права, женщины в первую очередь боролись за то, чтобы их слова воспринимались всерьез – особенно в таких ситуациях, когда они, например, поступают в больницу с жалобами на боль в груди.
Вплоть до нескольких последний десятилетий исследования сердечно-сосудистых заболеваний практически не принимали женщин в расчет. В подавляющем большинстве испытуемые всегда были мужчинами, и считалось, что все, что помогает им, подойдет и женщинам. Не было никаких правил, требующих привлечения женщин к участию в исследованиях сердечно-сосудистых заболеваний, и по сей день испытуемых-женщин в таких экспериментах значительно меньше, чем мужчин
[332]. В ряде крупных исследований женщины вообще не участвовали; кроме того, было еще одно исследование, в ходе которого данные о женщинах тоже собирали, но в публикацию о результатах потом решили не включать
[333],
[334],
[335]. И только тогда, когда начали проводиться когортные исследования с большим охватом популяции, в которых принимали участие все жители конкретных регионов, таких как Фремингем в Массачусетсе или Текумсе в Мичигане, о сердечно-сосудистых заболеваниях у женщин стали появляться адекватные данные
[336],
[337]. В некоторой степени неучастие женщин в клинических исследованиях было связано с опасениями, что любые эксперименты могут вызвать у женщин детородного возраста осложнения при беременности
[338]. Однако эти предосторожности привели к тому, что несколько поколений лекарственных средств и методик «разрабатывались мужчинами для мужчин и оттачивались на мужчинах», а их профиль безопасности для женщин никем не проверялся
[339].
