Кэтрин начала собирать деньги на исследование и организовала некоммерческую организацию SCAD Alliance. «Можно проводить сколько угодно исследований, но, если они не доходят до врачей и их пациентов, какой в них толк?» Ее стараниями было все-таки запущено новое исследование при участии 30 медицинских центров по всей стране, которое должно наконец дать ответы на ряд основных вопросов о причинах возникновения СРКА и лучших способах его лечения.
История Кэтрин далеко не единственная в своем роде. Помимо многих других прав, женщинам приходится бороться и за право независимости от мужчин, в том числе когда дело касается здоровья их сердца. Революционной фигурой в этой борьбе стала Нанетт Венгер, кардиолог Университета Эмори. После окончания в 1954 г. Гарвардской медицинской школы Венгер решила идти в кардиологию, хотя в то время женщины редко выбирали эту специализацию. Несмотря на отсутствие перед глазами примеров других женщин, пошедших по этой стезе, у Венгер были свои причины сделать подобный выбор. «Я училась в медицинской школе в золотой век кардиологии, – рассказала она мне. – Каждую неделю, каждый месяц появлялось что-то новое».
Начав сотрудничать с Национальными институтами здравоохранения, Венгер была удивлена тому, как редко к участию в исследованиях приглашают пациентов-женщин: «Я спрашивала: “Где же женщины?”, а мне отвечали, что с ними все слишком трудно и изучать нужно только мужчин». Она называет то время медициной области бикини, потому что единственными изучаемыми женскими органами были те, что прикрывают детали этого купальника. Однако в конце концов ей удалось добиться, чтобы в 1980-х гг. Национальные институты здравоохранения организовали рабочую группу, руководство которой поручили самой Венгер; группа занялась сердечно-сосудистыми заболеваниями у женщин. Вместе со своими коллегами она стала замечать, что женщины гораздо реже получают оптимальное своевременное лечение и страдают от более тяжелых последствий болезни, чем мужчины. «В чем была проблема: в биологии или в отношении? Думаю, и в том, и в другом». Вместе с другими учеными она заложила «программу исследований на десятки лет вперед».
Венгер считает, что ее работа неизбежно включает в себя публичное отстаивание своих позиций: «Я выступала перед конгрессом столько раз, что уже не пересчитаю. Мы приезжаем в Кэпитол-Хилл, мы разговариваем с нашими избранными представителями и их подчиненными, и мы пишем». Ее последним достижением в законодательной сфере стало принятие в 2015 г. закона, предусматривающего равноправное участие женщин в клинических исследованиях, использование женских тканей и клеток в лабораторных исследованиях и тестирование препаратов и устройств, получивших право на ускоренное рассмотрение, на достаточном количестве испытуемых женского пола, что позволило бы убедиться в их безопасности и эффективности не только для мужчин, но и для женщин.
Но один из самых нерушимых барьеров, который не позволяет нам глубже разобраться в сердечно-сосудистых заболеваниях у женщин и методах их лечения, не удалось сломать даже Нанетт Венгер. Из всех медицинских специальностей в кардиологии работает на редкость мало женщин. Если среди студентов-медиков в США половина – женщины, то среди кардиологов их одна из десяти
[427]. Такое положение дел, безусловно, сказывается на пациентах вроде Кэтрин, которая не могла добиться серьезного к себе отношения, пока не попала к врачу-женщине. «Я не хотела бы обобщать, – говорит Венгер, которая однозначно против того, чтобы пациентами-женщинами занимались только кардиологи-женщины, и наоборот, – но женщины-кардиологи слушают внимательнее».
Умение слушать.
Это, пожалуй, самый древний инструмент, которым всегда располагали врачеватели. Это единственное, что было у нас еще до появления лекарств, стентов, хирургических операций и лабораторных анализов.
Интересно, что, попав в больницу, женщины отзываются об опыте пребывания там лучше, если ими занималась врач-женщина, а для мужчин пол врача не имеет значения
[428]. Почему так? Возможно, женщины-врачи лучше выслушивают своих пациенток. И женский мозг, безусловно, реагирует на разговор совсем не так, как мужской
[429].
Возможно, и мужчины и женщины (хотя мужчины в первую очередь) добивались бы лучших результатов, если бы слушали своих пациентов внимательнее, и пациенток особенно. Слишком долго женские голоса заглушались и дома, и на работе, и уж тем более в больницах и клиниках. Нельзя не заметить, что, начав прислушиваться к этим голосам, мы вдруг узнали о сердечно-сосудистых заболеваниях нечто такое, о чем не подозревали раньше, например, выявили связь между мозгом, сердцем и его сосудами.
Заболевания сердца встречаются и у молодых, и у взрослых женщин. Слишком для многих они становятся концом их земного пути – и сейчас, глядя в будущее, мы должны понять, что, возможно, сократить это ужасное число мы могли бы не новыми лекарствами и процедурами. Возможно, здесь помог бы тот навык, которым врачи располагали еще в самые давние времена и который сейчас, кажется, затерялся среди множества новых блестящих игрушек, созданных в нашу эпоху. Быть может, лучший способ помочь женщине избежать развития сердечно-сосудистого заболевания или обеспечить ее наилучшим лечением, если заболевание у нее уже появилось, – это сесть рядом и выслушать ее историю.
Глава 9
Начинает жить первым, умирает последним
Ничто не слишком поздно! Поздно станет,
Когда в нас сердце биться перестанет.
ГЕНРИ УОДСВОРТ ЛОНГФЕЛЛО. Morituri Salutamus
Июль в больнице – месяц, когда все нужно перепроверять дважды. Новые интерны, только что окончившие университеты, выходят из-под опеки профессоров и назначаются ответственными за пейджеры, которые связывают их со всей остальной больницей. В основном, особенно в ночное время, их просят назначить какому-нибудь больному снотворное. Но порой случаются у них и экстренные вызовы в отделения.
Однажды ночью я работал с группой свежеиспеченных интернов, когда нам на пейджер поступило сообщение, которое показалось мне настолько странным, что его стоило бы перепроверить даже трижды. Медсестра сообщала, что у пациента с электрическим кардиостимулятором возникла какая-то очень долгая асистолия, то есть сердце у него не бьется ни само по себе, ни при помощи кардиостимулятора. Это было очень странно, потому что, как правило, если у пациента возникает асистолия, то есть остановка сердца, такую информацию не передают в виде хорошо сформулированного, практически невозмутимого сообщения на пейджер – об этом оповещают посредством экстренного вызова, и специалисты сломя голову бегут проводить пациенту сердечно-легочную реанимацию.
