Тиорианец перевел дыхание. Это было… неожиданно. Для сатторианца это было неслыханным откровением. Никогда и ни о ком он не говорил с таким… «Надрывом», — нашел тиорианец нужное слово.
— Ее имя переводится с логоса, — заговорил он после паузы, — ты знаешь, как?
— Оберегающая, озаряющая путь, — Норт в бессчетный раз оглядел ряд пещер.
— Почему ты позволил ей уйти?
— Я думал, что, если она уйдет сама, мне будет легче. Я устал бояться за нее. Я устал от этого постоянного изматывающего ощущения внутри. Я просто хочу, чтобы все закончилось, так или иначе.
— Когда и где все это закончится, решать ни тебе и ни мне, — задумчиво после долгой паузы заговорил Дэймос. — На Тиоре много разных учений, старых и новых. Одно из новых меня заинтересовало. Великий Путь Судьбы. Что-то мне подсказывает, что ты на свой Путь уже ступил, и я очень хотел бы знать, куда он тебя приведет. Я знаю, что кто-то должен тебе этот Путь озарить, — Дэймос мягко улыбнулся и продолжил без улыбки, с нотами предостережения в голосе: — И это не Фэйт.
— Нет? — вскинул голову Норт. — А я надеялся, что…
— Нет, — твердо сказал тиорианец, покачав головой.
— Жаль… Она такая славная, с ней легко. И имя у нее подходящее
[2].
— Нет, — настойчиво повторил Дэймос, — я пока тебе точно не могу ничего сказать, мне надо проверить одно учение. Его последователи были объявлены сектантами и изгнаны с Тиоры. Они обосновались где-то в созвездии Дракона. Информация довольно сумбурная, разрозненная и история там довольно странная, я должен все проверить сам, на месте, — тиорианец был явно взволнован. — Но поверь мне, Фэйт нет места рядом с тобой. Не заставляй ее страдать, — голос тиорианца стал совсем тихим.
— И в мыслях не было, — моментально отреагировал Норт. — Она сама решила прилететь за мной на Нерону, я хотел, чтобы она оставила мой корабль на Тиоре. Я нашел бы способ туда добраться, но она прилетела за мной сама, спустя столько времени. Я не заставлял ее.
— Фэйт невозможно заставить сделать что-то против воли, — мягко улыбнулся Дэймос, — все всегда происходит, подчиняясь ее желаниям, здесь от тебя ничего не зависело. Просто, когда придет время, постарайся, чтобы это выглядело ее решением, — голос тиорианца звучал умоляюще. — Я знаю, что ты это умеешь.
— Договорились, — Норт распахнул дверь гравилета — пора осмотреть чертовы пещеры.
«Великий Путь Судьбы, — думал он, обходя пещеру за пещерой. — Что ж, посмотрим, куда он приведет… Только бы не в могилу. Хотя рано или поздно…»
* * *
Парни и правда прилетели быстро. Буквально через несколько часов после разговора они были уже на астероиде. Норт честно ввел всех в курс дела еще на стадии переговоров и предупредил о возможности «контакта» с фантомами, они все обдумали и приняли предложение.
С прибытием ремонтников в кратере стало оживленнее, и работа закипела.
— Вроде бы десять человек, а уже толпа, — сказала Леда Норту, допивая утренний кофе на трапе «Нового Ориона».
Утренним кофе был чисто условно — по корабельным часам. На астероиде были ровные сумерки и ночь.
— Да, но ребята толковые, — Норт поставил пустую кружку и, спустившись по трапу, направился к кораблю тиорианца.
Лестер — главный среди ремонтников, успел оценить повреждения, объем работ и расставить своих людей по местам. Все были заняты делом.
— Вы неплохо продвинулись, — сказал пангенианец подошедшему Норту и, протянув руку, представился: — Лестер.
— Норт, — после секундной заминки сатторианец пожал крепкую ладонь.
— Значит, столкнулись с этими тварями? — спросил пангенианец.
— Да, столкнулись, — Норт напряженно смотрел по сторонам.
Много людей. Ощущение контроля над ситуацией и раньше было эфемерным, теперь оно просто исчезло. Внутренний сигнал тревоги «чужой среди нас» перешел на физический уровень. Сатторианец буквально кожей чувствовал опасность.
— Поэтому не хочется здесь задерживаться, подключайте нас к работе, — сказал Норт пангенианцу.
— Шестнадцать человек, лучше, чем десять, — согласился тот и моментально раздал всем указания.
Лестер соблюдал правило Норта, и все работали парами. Бригада пангенианца действительно была неплохо оснащена, и теперь все стало проще и быстрее. Работа спорилась, и к вечеру все буквально валились с ног. Но, как бы ни уставал Норт, он всегда совершал обход с кем-нибудь из своих.
Нарастающее внутреннее беспокойство лишило его сна, а пещеры стали его наваждением. Он знал их уже как свои пять пальцев. Каждый валун, каждую расселину и нишу. Если они выберутся отсюда, он не скоро сможет избавиться от этих кошмаров.
Кажется, впервые за последние месяцы он возблагодарил Создателя за то, что Тэя сейчас не с ним. Он не мог перестать думать о ней. Столько лет она была частью, почти сутью его жизни. Иногда он позволял себе «увидеть» ее, но после этого становилось еще хуже. Чувства обострялись и притухшее было ощущение утраты вспыхивало в душе с новой силой, накаляя и усиливая и без того запредельное внутреннее напряжение. Усилием воли Норт снова запирал эту дверь, пытаясь сохранить хоть крупицу душевного равновесия.
— Что с тобой творится? — шептала ночью Фэйт, изо всех сил стараясь отвлечь его от мрачных мыслей.
— Ничего, — сатторианец вставал и уходил — ее близость больше не приносила облегчения.
В их отношениях появилось что-то давящее. Подозрения портили и отравляли все вокруг.
Щенки, обещавшие вырасти в крупных псов, бодро бежали за сатторианцем, составляя ему компанию в его ночных бдениях. Его молчаливые компаньоны не давали ему сорваться окончательно, не оставляя его в одиночестве ни во время жестокого избиения груши в зале, ни во время ведения корабельного журнала в рубке, в котором Норт дотошно записывал события прошедшего дня.
Сатторианец даже ждал момента, когда вернется после тяжелого дня на корабль и, взяв смышленую мордашку в ладони, прижмется лбом к крутому бархатному лбу щенка. Второй в это время терпеливо ждал своей очереди для такого приветствия, радостно виляя хвостом. Их умные карие глаза смотрели, казалось, в самую глубь сатторианца. Они не отводили глаз, выдерживая его взгляд, словно понимая все, что с ним творилось. Щенята обладали удивительной способностью напитывать его энергией, даря короткую передышку.
Фэйт не сопротивлялась тому, что он фактически узурпировал ее питомцев. Она как бы отошла в сторону и не мешала, видя, что для него это сейчас, пожалуй, единственный якорь, не дающий ему сорваться в безумие паранойи.
Ему было страшно. Страшно не за себя, а за близких ему людей. Мысль, что, возможно, он уже лишился своего самого близкого друга, отравляла и подтачивала его силы. Он смотрел на Дэймоса, и его раздирали противоречивые чувства. Ему его не хватало. Не хватало их молчаливых вечеров, их неспешных разговоров. Он не мог заставить сейчас себя даже просто подойти к тиорианцу, ограничиваясь кивком на расстоянии, понимая всю абсурдность происходящего, но был не в состоянии переломить себя и преодолеть этот барьер. Сомнение — страшная вещь. Поддавшись ему, ты уже не доверяешь никому, даже самому себе.
