— Да, муляж женщины я уже оперировал. Теперь вот мужчина. Это самая распространенная травма на шахтах…
— Это точно, — Тэя повернулась к Ною, — опорная балка?
— Ага, — молодой сатторианец проверил капельницы и показатели «пациента».
— Женщина умерла? — тихо спросила Тэя.
— Да.
— И «кукла»?
— Да, каждый раз без вариантов, — Ной кивнул на Нейт, и Тэя свернула тему.
— Ладно, мы еще навестим его позже, — улыбнулась она, и они отправились знакомиться с окрестностями.
— Туда на рынок и на торговую улицу, — махнул рукой Ной, — а в ту сторону — холмы.
— Пойдем туда, — Нейт повернулась в сторону холмов.
Солнце садилось. Дул прохладный ветер, смывая дневной зной. Они поднялись на вершину холма и огляделись. Покрытые в это время года густой зеленью, усыпанные белыми камнями и валунами известняка, холмы являли собой весьма живописное зрелище.
Нейт стояла на вершине холма, раскинув руки навстречу сильным порывам ветра и с восторгом глядя вокруг.
— Это же Грозовой перевал! — пораженно воскликнула она, повернувшись к Тэе с Ноем.
Они тоже посмотрели вокруг и с удивлением поняли, что Нейт права.
— Я никогда этого не замечал и даже не думал об этом, — удивленно пробормотал Ной.
— Ты здесь вырос, глаз замылен, — успокоила его Тэя и тоже, раскинув руки, бросилась бегом вниз по холму. — Я лечу! — крикнула она, словно подхваченная ветром.
— Я тоже! — Нейт побежала следом.
Ною не оставалось ничего другого, как припустить вслед за ними. Дальше надо было найти самый высокий холм и, быстро взобравшись на него, отдышаться и, дождавшись сильного порыва ветра, сбежать по его склону так быстро, как это только это было возможно. И каждый раз самый высокий холм был тот, что виднелся вдали. Белые камни словно светились в сумерках, помогая ориентироваться, указывая им, где начинается подъем, а где еще спуск. Так они бегали до изнеможения, пока не упали на траву и не увидели над собой бескрайнее звездное небо, и с губ их сорвался восторженный возглас.
— Как же это красиво… — прошептала Нейт, — здесь совсем другое небо…
Тэя смотрела на небо.
— А если раскрыть сознание и прислушаться… — она переглянулась с Ноем. И они, не сговариваясь, взяли Нейт за руки и сыграли роль проводника или усилителя, даря девушке невероятную возможность услышать музыку Вселенной.
— Только не закрывай глаза, — прошептала ей Тэя за миг до того, как эсстингианка окунулась в поток невероятной гармонии звуков.
Звезды ей пели свою неповторимую песню, словно приближаясь и удаляясь, у Нейт возникла иллюзия, что она сама парит среди звезд, качаясь на волнах солнечного ветра… Она не знала, сколько это продолжалось, но когда мелодия стихла, ей казалось, что из нее вымыло все страхи и тревоги, исчезли все сомнения, ее наполняла невероятная внутренняя гармония и покой…
Слезы восторга текли из уголков ее глаз, она повернула голову и, взглянув на Тэю, прошептала:
— Спасибо…
Любой звук казался сейчас неуместным, и девушка чуть сжала руку Ноя, в знак благодарности за подаренное чудо, и тот осторожно сжал ее пальцы в ответ, продолжая держать ее ладонь. Это был миг невероятного единения со Вселенной.
Они дали возможность Нейт прийти в себя и медленно побрели домой. Ветер стих. Холмы в лунном свете выглядели еще живописнее и загадочнее.
— Здесь волшебно, — тихо сказала Нейт, боясь нарушить звенящую тишину ночи.
— Да, — согласился Ной, не сводя с девушки восторженного взгляда.
Тэя не знала, радоваться ей или огорчаться. Ной влюбился с первого взгляда, и это произошло на ее глазах. Так вот как оно бывает… Ты просто видишь человека и цепенеешь, понимая, вот он… Но… Тэя посмотрела на Нейт, та, казалось, не замечала ничего, полностью захваченная очарованием нового мира. Но вот она оборачивается к Ною и одаривает его своей самой обворожительной улыбкой, а глаза ее светятся невероятной нежностью…
Тэя отвела взгляд. Она ощутила неловкость, словно она подглядела сейчас что-то, что ей совсем не полагалось видеть, что-то совершенно сакральное, не предназначенное для чужих глаз. Опустив голову, она увидела, что сатторианец так и не выпустил руку Нейт. Неожиданно она ощутила себя лишней. Но вот Нейт повернулась к ней и сказала:
— Спасибо, что пригласила меня сюда. — Озорная улыбка скользнула по лицу эсстингианки и, схватив Тэю за руку, она бросилась бегом вниз с холма, увлекая за собой своих спутников, заливаясь восторженным смехом.
Какая она быстрая и сильная! Тэя поддалась ее настроению, и так они и ввалились в распахнутые двери дома — счастливые и окончательно обессиленные… С трудом расставшись, они разошлись по комнатам, с радостным предвкушением ожидая завтрашний день…
* * *
Утро началось для Тэи с занимающейся зари. Лем поднял ее легким прикосновением. Она собралась в считанные минуты.
— Поешь, возможно, в следующий раз удастся поесть только вечером, — Лем поставил перед девушкой обильный завтрак и сам сел напротив. — Вчера хорошо погуляли? — спросил он.
— Очень, — у Тэи внутри снова возникло это ощущение счастья.
Лем мягко улыбнулся, глядя на девушку. Она изменилась. Стала уверенней в себе, повзрослела…
— Пойдем, соберем сумки, — закончив завтрак, Лем встал и отправился в свой кабинет.
— Это «детская» сумка, здесь акушерская, травма, хирургия, инфекция. — Лем привычно развесил сумки по плечам, и они вышли из дома.
Подняв гравилет в воздух, сатторианец заговорил.
— Здесь нет узких специалистов. Приходится делать всё — принимать роды, вести грудничков, ставить детям прививки, оперировать, лечить травмы, сезонные болезни и инфекции — все это моя ответственность. Сегодня у нас плановая вакцинация детей, акушерский обход, послеоперационный и послеродовой, дальше, как пойдет.
— И сейчас…
— Сейчас мы едем в клинику.
Тэя кивнула. Ей не терпелось показать Лему, что она уже знает и умеет.
— С детьми работала? — спросил сатторианец, заходя на посадку на площадку возле небольшой клиники.
— Я их видела, — уверенность Тэи как рукой сняло.
— Сейчас поработаешь, — они вошли в клинику, сумки остались в гравилете, оказалось, это для выезда на дом.
В одном коридоре клиники плакали младенцы, которых подняли ни свет ни заря.
— Доктор, все пришли, вот списки.
— Отлично, приглашайте, — Лем вошел в кабинет, надел халат и тщательно вымыл руки. — Одевайся и мойся, — кивнул он Тэе и повернулся к вошедшей мамочке с ребенком.
Тэя поразилась бесконечному терпению и невозмутимости сатторианца. Когда он разговаривал с детьми, те переставали плакать, завороженно глядя на человека в белом халате. И где-то в середине такого общения доктор впрыскивал малышу вакцину, не прерывая своей убаюкивающей речи.
