Рождественский напиток не пьют в ноябре, но разве стоит дожидаться каких-то особенных дат, когда есть желание хоть немного развлечь насквозь пропитанную печалью курсистку, некогда прибывшую из Варшавы в город, похитивший ее сестру? Он осторожно водрузил на бокалы тонкую металлическую решетку, достал из сахарницы щипцами по одному белые кусочки, разложил над поверхностью напитка. Взяв с полки приготовленную заблаговременно бутылку с жидкостью цвета молодого янтаря, окропил сахар, поднес спичку. Кусочки сахара вспыхнули и начали медленно таять, капельками скатываясь в бокалы. Менчиц поднял брови и произнес:
— Весьма эффектно.
— Надеюсь, еще и вкусно, — ответил хозяин, осторожно убирая решетку. Он поставил поднос на столик, взял в руки бокал и протянул Мире. Второй подал Менчицу, с третьим сел на стул сам и предупредил:
— Должен быть теплым, не горячим, но вы все же поосторожнее.
Напиток согревал и возвращал в лето. Молодой следователь сделал глоток и поставил бокал на столик, Мира последовала его примеру.
— Вот теперь, Мира, я готов отвечать на ваши вопросы, — сказал Тарас Адамович.
Девушка все еще колебалась.
— Не уверена, смогу ли задать нужные вопросы, — наконец произнесла она. — Однако один знаю точно. Что вам известно о «собирателях гиацинтов»?
Он внимательно посмотрел на нее и начал рассказ, стараясь как можно тщательнее подбирать слова.
— Все, что мы знаем… То есть все, что известно полиции, — это организация, которая действует очень слаженно. Они привлекают различных… профессионалов из преступного мира. Основная деятельность — торговля людьми. Полицию ставило в тупик то, что к одной организации имеют отношение очень разные люди, казалось, они создают паутину связей, которую набрасывают на город, где работают.
Тарас Адамович отглотнул пунша и продолжил:
— В прошлый раз нам удалось выяснить, что связь они держат через объявления в газетах. Сообщения зашифрованы и выглядят весьма безобидно. Что-то вроде «Киевское общество садоводства ищет садовника» или «Получена новая партия гиацинтов». Собственно, потому мы и начали называть их «собирателями гиацинтов». Организация действует в городе несколько недель, потом переправляет товар в один из ближайших портов. Чаще всего — в Одессу, иногда — в Херсон. В этот раз, — он посмотрел на нее, — они свернули свою деятельность после двух недель с момента появления первого из объявлений. Меня смущает, что мы не понимаем причин, но абсолютно уверены — «собиратели гиацинтов» не имеют отношения к исчезновению Веры.
Мира отставила бокал, задержала взгляд на камине, затем повернулась к Тарасу Адамовичу.
— Что означают слова о гиацинтах?
— Мы не расшифровали все, только некоторые отрывки. «Гиацинты в горшочках» — женщины. Иногда появлялись и другие.
— Например?
— «Гиацинты в пучочках», — он умолк.
— Как расшифровывается? — спросила девушка.
— Дети, — глухо ответил Тарас Адамович.
Мира молчала, тишина, воцарившаяся в гостиной, была холодной, почти нестерпимой. Мира держала бокал в ладонях, вероятно, согревая руки. Прежде чем Менчиц наконец решился прервать эту холодную тишину вопросом, девушка снова повернулась к хозяину дома:
— У меня есть еще один вопрос. Зачем вы искали Сергея Назимова?
В самом деле зачем? Неужели они не смогли бы обойтись без помощи офицера? Что особенного он сделал? Тарас Адамович глотнул теплый напиток, почувствовал аромат гвоздики. Тогда, за ужином в «Праге» Мира тоже выбрала белое токайское вино. Хороший выбор. Говорят, иногда токайские виноделы готовят ледяное вино — собирают виноград в конце ноября, после заморозков. Такое вино делали и на родине герра Дитмара Бое — из винограда, заледеневшего на лозе. Мосье Лефевр хвалил немецкий vin de glace, однако токайское более изысканно — сначала лозу пережимали, чтобы ягоды засохли, а потом дожидались заморозков. Уметь дожидаться — важная особенность токайских виноделов. Он посмотрел на Миру. Девушка, которая отдавала предпочтение токайским винам, тоже умела ждать.
Сергей Назимов, наоборот, был нетерпелив. Он заявился к Александре Экстер задолго до того момента, когда вечеринка достигла своего разгара, в довольно мрачном настроении. Таким они и нашли его на одном из балконов.
— Зачем это все? — спросил он.
— Скоро узнаете, — ответил Тарас Адамович. Нет смысла рассказывать всю историю сначала, чтобы потом вам пришлось выслушивать ее еще раз в присутствии Брониславы Нижинской и Александры Экстер.
— Нижинская уже здесь?
— Еще нет. Ожидаем.
О Нижинской говорили разное. На прошлой вечеринке кто-то шептал, что в Монте-Карло она якобы крутила роман с Шаляпиным. Одна из художниц салона Экстер поведала:
— Она танцевала партию одалиски в балете «Шахерезада», когда Шаляпин заметил ее.
— Дягилев был против этого романа, вместе с Вацлавом Нижинским они уговорили Брониславу выйти замуж за Кочетковского, мягкого и терпеливого, — изогнула бровь другая девушка. — В театре говорят, Бронислава созналась мужу, что любит другого.
— А Шаляпин?
— Шаляпин женат, еще и с репутацией страшного ловеласа. Дягилев устал от скандалов вокруг «Русских сезонов», наверное, пытался избежать хотя бы этого.
Балерины из Молодого театра Курбаса считали ее эксцентричной, но знали, что их режиссер в восторге от Брониславы. Олег Щербак как-то бросил между прочим, не слишком подбирая слова:
— Шальная. Как и ее брат. Вы же знаете, что он ненормальный? Потому они и не прижились ни в одном театре. Вацлав всегда выкидывал какие-то фокусы, его выгоняли, Бронислава уходила следом.
— Об этом я слышал, — ответил Тарас Адамович. — Но почему вы назвали ее шальной?
— Она слишком увлечена своим братом и его хореографией, если то, что он делает, можно так назвать. Вы говорили, что ваш друг — парижанин. Спросите у него о скандале, разразившемся на постановке балета «Послеполуденный отдых фавна», поймете, о чем я говорю. Автор хореографии — Вацлав Нижинский.
О балете Тарас Адамович решил расспросить не мосье Лефевра. Информацию всегда лучше получать из первоисточника. Поэтому теперь он так терпеливо ожидал встречи с женщиной, тоже танцевавшей в этом балете.
Тарас Адамович оставил своих собеседников на балконе, сам спустился в гостиную к хозяйке дома. Знал — с Брониславой Нижинской он должен встретиться до того, как она увидит Сергея Назимова.
Слухи о «Послеполуденном отдыхе фавна» до Киева не докатились. Все, что знал о нем Тарас Адамович — несколько слов от мужа Брониславы Нижинской, который всячески демонстрировал, что тема ему не очень приятна, и Олега Щербака, оценивавшего восьмиминутную хореографию слишком уж односторонне.
Прима-балерина появилась неожиданно. Вплыла в гостиную, грациозно сняла манто, оставила шляпку в руках мужа. Улыбкой поприветствовала знакомых, легким касанием руки — Экстер, поспешившую ей навстречу, удивленно-насмешливым взглядом — Тараса Адамовича, показавшегося из-за плеча художницы.
