– Вы говорите дерзости, граф! С чего вы взяли, что у меня… А хотя… – баронесса покраснела.
– Вы считаете, меньшей дерзостью было бы предположить их отсутствие? – граф ходил по самому краю допустимого, не понимал сам, зачем он это делает, но остановиться уже не мог. – Ах, да, конечно! Какие ж танцы? Вы же будете в мужском платье!
– Вы несносны! Уходите! – Туреева разозлилась всерьёз.
– Ну, простите. Мне почему-то захотелось подразнить вас, – честно признался Корделаки. – А то вы были этакая распорядительница. Вершительница Судеб! Вот вам и образ на завтрашний бал. Не нравится? Ну, хорошо, давайте подумаем вместе – пускай не знакомый мужчина, а знакомая женщина. Вас легко узнает любая ваша подруга или та же компаньонка, окажись они там. Никто же не переодевается на балах всерьёз для того, чтобы не быть узнанным. Это игра! Но, если ваша цель действительно такова, то надо отнестись к этому серьёзней. Предлагаю надеть сразу два костюма, чтобы с середины вечера можно было исчезнуть в одном и появиться в другом обличии.
– Для подобного действительно мало времени. Никто не успеет пошить за день целых два костюма. Да ещё ваш – третий. Хотя это и умно, – Мария замолчала, а после подняла взгляд на собеседника. – Но я так поняла, вы согласны?
– С одним условием.
– Вы сегодня явно не в ладу с галантностью, граф, – вздохнула Туреева. – Хорошо, говорите с каким.
– Сегодняшнюю ночь вы проведёте у меня.
Баронесса сначала подумала, что она ослышалась.
– Вон отсюда! – она вся вспыхнула пунцовым румянцем и, вскочив, указала графу на дверь.
– Милая Мария Францевна! Простите меня, я – олух! – ничуть не смущаясь и вальяжно развалившись на диване, Корделаки никуда не собирался. – Я не учёл ваш сегодняшний рассказ… Вы всё ещё возбуждены им, и видимо, вам в голову пришли параллели в выставлении условий. Но, если бы вы были чуть спокойней, то услышали, что я сказал «у меня», а не «со мной», простите за такую дерзость в уточнении. Заверяю вас в моём полнейшем преклонении перед вами! Я ни в коем разе не хотел покуситься на ваши честь и достоинство, вы неверно поняли меня. Каюсь! Просто мне подумалось, что… Мы с вами уже нарушили столько пунктов светского этикета… Моё восхождение на балкон, ваш утренний визит в мужском обличии в мой дом, эта вот беседа наедине, без свидетелей. Неужели вы думаете, что после всего этого, я оставлю вас тут одну сегодня? Вот здесь, на пепелище? Вы с ума сошли! Да мне плевать теперь на все условности! Или я остаюсь здесь и охраняю вас, или мы вместе перебираемся ко мне в дом. Выбирайте. Но у меня вы будете не в меньшей безопасности, надеюсь, моего слова дворянина вам достаточно?
– Все равно. Это как-то… Неприлично! – упиралась баронесса.
– Так вас же нет в городе! Значит, вы никак не можете находиться в гостях у холостого мужчины и тем себя скомпрометировать. Это будете, как бы не вы. А у меня есть целая гардеробная со всеми карнавальными костюмами, что были в моей жизни, начиная с младенческих, – соблазнял граф. – Сказочные, заморские, невиданные. Есть там не только мужские, но и дамские. Ещё моих бабушек! Герои, царевны, боги, сильфиды, фавны. Сапоги, плащи, шляпы! Выбор богат! Соглашайтесь. Мы проговорим с вами до утра, разбирая их. Вам не угрожает ничего более, как споткнуться завтра не выспавшись. А захотите спать – я дам вам самый большой ключ со связки моего дворецкого. Запирайтесь на здоровье, где хотите!
– Ах, вы, плут! Целая гардеробная… – баронесса погрозила ему пальчиком – А делали вид, что раздумываете. Не удивлюсь, если у вас на столе в кабинете и пригласительный билет на маскарад уже лежит-дожидается!
– Не удивитесь? – продолжал ёрничать граф. – А мне так хотелось вас поразить этим обстоятельством. Ну, поедемте смотреть на билет!
– Вы серьёзно?
– Абсолютно! Лежит на столе. В кабинете.
– Да! Вам удалось удивить меня, Корделаки! А как же мы попадём туда? – видимо, уже решившись на главное, Туреева теперь цеплялась за какие-то мелочи. – Я же не могу велеть закладывать, если меня нет! Или всё это время ваш конь бродит где-то у меня под забором?
– Никак нет. Я прибыл на простом извозчике, – граф довольно ухмылялся. – Хотите попробовать? Сейчас представляется прекрасная возможность продемонстрировать мне ваши успехи в переодевании. И, думаю, в том самом вашем заборе есть какая-нибудь потайная калитка, чтобы выпустить в тихий переулок двоих загулявших господ? Мне бы вовсе не хотелось брать с нами ещё и корнета. Собирайтесь!
* * *
Они вкусно поужинали у графа и теперь, разморённые, вели неспешную беседу в Охотничьем кабинете. Сначала граф показал всё оружие, висящее на стенах. И, к удивлению, баронесса часто узнавала страну и даже год выделки старинных мушкетов, кривых турецких ятаганов, а также сабель и палашей недавней войны. Потом хозяин показал ей собрание картин, потом посуду и другой фарфор.
– Раненый в бреду вспомнил о вашей способности предсказывать браки, – любопытствовал Корделаки, вертя в руке вазу на приземистой ножке. – Скажите, а как вы это делаете, баронесса?
– О! Только обещайте сохранить мой секрет.
– Обещаю, – граф заглянул в пустующее чрево фарфорового сосуда. – Если вы напишете моё имя на обороте той, кто сможет сделать меня счастливым.
– Вы зря снова смеётесь над теми вещами, которые могут сами вернуться к вам в любой момент и посмеяться над вами. Есть материи, которые не надо трогать без необходимости, – укорила его Туреева.
– Например?
– Например – любовь, – тихо ответила она.
– Вы так серьёзно относитесь к своим предсказаниям? И как же вам удаётся поймать за хвост ту самую… Простите, больше не буду, раз вам неприятно, – граф сменил тон беседы. – Как можете вы заранее сказать, что между двумя людьми возникнет чувство? Ведь это божественный дар, не так ли?
– Конечно, – баронесса тянула паузы между словами, как будто на ходу решая, что можно сказать вслух, а что не надо. – Но, знаете, граф… Иногда чувство возникает задолго до того, как его обладатели сами признаются себе в этом. Надо только уметь наблюдать.
– И вы умеете замечать любовь раньше самих влюблённых? – изумился Илья Казимирович.
– Иногда.
– Это сложно?
– Иногда.
– Понятно, вы не раскроете всех своих тайн, сибилла, – он засмеялся. – И что же? Достаточно одной любви и вашей записи? И всё всегда складывается в пользу влюблённых?
– Иногда я хитрю, – созналась баронесса. – Если я вижу, что девушке предназначают партию с другим человеком, я оставляю оборот пустым. А до будущего года есть время, за которое многое может поменяться – могут передумать родители, может что-то проясниться между тремя запутавшимися сердцами.
– Но любовь – это обязательное условие для ваших предсказаний?
– Иногда.
– Вы совсем запутали и меня, баронесса! – граф налил себе вина.
