Однако негативные процессы, проходящие внутри янтарных панелей, постепенно набирают силу, вновь создавая единую структуру. От времени и этих внутренних процессов одежда святых истлевает. После того, как ее остатки были вынесены из янтарного кабинета, он снова начинает восполнять былую мощь. Императрица Екатерина II согласно пророчеству монаха Авеля внезапно в 1796 году уходит в мир иной. Восшедший на престол Павел Петрович с первого дня своего царствования ставит задачу переделать в стране все на прусский лад. В стране начинаются репрессии против несогласных с его политикой, резко ограничивается выезд за границу, в армии вводится прусская форма одежды, сковывающая движения солдат, которые под барабанный бой учатся ходить прусским шагом. Различные духовные ордена, имеющие прочные немецкие корни, надолго обустраиваются в России…
Далее, взяв папку, хранящую документы сотрудничества России и Германии, я начал читать рапорты и сводные записки об этом. Суть их в целом сводилась к следующему. Два народа жили практически по соседству и мирно сосуществовали. Даже в новгородской торговле посредниками в основном выступали «готские» и «немецкие» купцы. Постепенно немцы получают здесь концессии, переселяются в страну и распространяют информацию у себя на родине и в других странах о богатствах и народе России, о ее необъятных просторах. С появлением янтарного кабинета количество прибывающих сюда значительно увеличивается. Приезжают не только купцы и отдельные авантюристы, ищущие государственных должностей и привилегий, но и целые немецкие колонии, создавая в стране крупные немецкие оазисы, которые как магнит, притягивали к себе новых переселенцев. Постепенно они вплетаются в российскую хозяйственную жизнь, занимая достаточно серьезное положение в экономике страны. Часть из них принимает российское гражданство, а дети многих выходят замуж или женятся не на немцах, а на русских подданных, как например дочери Карла Сименса. Начинает формироваться совершенно новая часть населения, привыкающая мыслить по-другому и отходящая от немецких канонов мышления и ведения дел в сфере торговли и промышленности. То есть происходит вхождение немцев в русскую среду и их более полное восприятие русской жизни. Это, как ни парадоксально, приводит к увеличению доли немецкого капитала в промышленности, который способствует импорту специалистов из Германии, несущих с собой предпринимательский дух, опыт, энергию и инициативу. Созданные ими здесь предприятия, как правило работают хорошо и не меняют владельцев. Однако у русских предпринимателей появляется предубежденность по отношению к немцам. Она связана с тем, что германское правительство, начиная с господина Бисмарка, требовало от предпринимателей, работающих за границей, при организации своего дела исходить не из личных принципов получения максимальной прибыли от производства, а исключительно из соображений политических и военно-стратегических. Поэтому германские заводчики и фабриканты в России начинают сторониться государственных представителей и вести тайные переговоры с местными предпринимателями. Скорее всего, это было влияние модифицированного янтарного кабинета, в панели которого в связи с его доработкой был вмонтирован местный янтарь. Но и главное: очевидно, он был в какой-то степени перенаправлен монахами и поэтому стал работать вот в таком необычном режиме. Как результат, немецкие фирмы и объединения, притягиваемые им, посылали сюда представителей для сбора информации и ведения переговоров, не ставя в известность свои органы власти и германское консульство, которые об этом узнавали последними или со страниц газет, или от третьих лиц. Это заставляло руководство страны корректировать такое поведение деловых людей и искать пути подхода для проведения в жизнь государственной линии. Главным орудием реализации этой политики стали германские банки. В документах также отмечалось, что многие германские предприматели связали свою судьбу с Россией, а их потомки внесли значительный вклад в развитие страны.
Таким образом, борьба с янтарным кабинетом продолжалась с переменным успехом. Об этом свидетельствовали многочисленные рапорты, собранные в архиве, по которым отслеживалось поведение кабинета и его влияние на российское пространство в различные временные периоды. Этот достаточно интересный материал требовал свого осмысления и более глубокого изучения. Очевидно, и сегодняшние события, связанные с семьей императора Николая II, не обошлись без участия янтарной «табакерки». Хотя, как видно из имеющейся информации, ее активность происходит циклично, ей нужно какое-то время, чтобы аккумулировать необходимую энергию, а затем выбросить ее в пространство в определенном направлении. Вывод напрашивался сам собой. Самый первый выброс этой энергии произошел в 1914 году. Он подготовил второй выброс, который завершился государственным переворотом 1917 года, отречением царя от престола и арестом царской семьи. Можно было предположить, что янтарный кабинет находился в самом расцвете своей негативной активности. И теперь мне предстояло идти туда и попытаться хотя бы каким-то образом снизить его активность и изолировать от ее воздействия императора Николая II и его семью. С чем была связана такая негативная реакция кабинета на царскую фамилию, остается гадать. Может быть, это зависело от того, что он в себе соединял немецкое и русское начало, однако первое имело преобладающее значение.
Узник в собственном доме
Мне необходимо было срочно попасть в Царское Село, где содержалась семья императора. Учитывая те события, которые происходили в Петербурге, лучше всего было добраться туда по железной дороге. Поэтому я, не теряя времени, сразу отправился на железнодорожную станцию. Она представляла собою человеческий муравейник, пропахший потом и махоркой. Сотни людей вертелись здесь, то разбегаясь в разные стороны, то собираясь в какие-то групки, бряцающие оружием и дымящие самокрутками из газет. При этом все что-то тащили, на ходу переспрашивая друг друга, и кряхтели от тяжести. Весь этот шум, громко сипя и сморкаясь, старались перекрыть агитаторы разных политических партий и организаций, призывая прибывших и отъезжающих пополнить их славные ряды. Пробившись сквозь эту толпу, я с трудом втиснулся в один из вагонов поезда, отправляющегося в сторону Царского Села. Поездка, конечно, была не из приятных. Поезд то подолгу стоял на разъездах, то двигался с бешеной скоростью, непрерывно гудя. Только к вечеру мы добрались до места назначения. Солнце уже заходило за горизонт, когда я, сторговавшись с извозчиком, поехал во дворец, где находился царь.
Как проникнуть во дворец, не вызывая подозрений? У меня было несколько вариантов. Из них я выбрал самый простой. Подъехав к дворцу, я спрыгнул с коляски и прямиком направился к редкой цепи охраны, выставленной вокруг него. Ближайший солдат, к которому я подошел, лениво сдернул с плеча винтовку и неуставным осипшим голосом спросил:
– Ну, чаво надо?
– Позовите начальника караула, − ответил я. − Я прибыл из Петрограда по поручению гражданина Керенского.
Солдат молчаливо повернулся и по цепи передал мою просьбу. Пока шла перекличка, из караулки выскочил прапорщик и, придерживая рукою болтавшуюся на левом боку шашку, потрусил ко мне. Подбежав, он приложил руку к козырьку фуражки и представился:
