– Надоело, прогавили страну и армию, разъединили народ… Надоело, − и он зло сплюнул.
– Постой, постой, успокойся, возьми себя в руки, − я, как мог стал его успокаивать, отвлекая внимание от наболевшей темы.
Он еще немного позловредничал в адрес временного правительста и партий всех мастей, а затем внезапно успокоившись резко сказал:
– Давай завтра с утра, я тебе и документы дам, и броневик в сопровождение, а то наскочит какой-нибудь летучий отряд матросов и конфискует твои лекарства как предмет первой необходимости на матросской кухне.
Я, естественно, согласился с его доводами, и мы, мирно распрощавшись, разошлись каждый по своим делам.
Добравшись домой, я позвонил своим помощникам и по условному коду назначил встречу возле самокатного дивизиона в семь часов утра.
В состав моей неоднократно проверенной команды входило четверо. Иванов Андрей – виртуоз по метанию не только ножей, но и любых других предметов, причем с абсолютным попаданием в цель. Взяв какую-нибудь вещь в руку, он сразу определял ее вес и центр тяжести и мог моментально запустить ее в цель именно так, как он наметил. Он мог не только отключить сознание человека, но и по желанию обездвижить его или частично, или полностью. Следующим в списке шел Порфирий Арестахов, увлеченный боец не только джиу-джитсу, но и японских единоборств. Но лучше всего он владел русским кулачным боем, который отличался от остальных неподражаемым изяществом контакта, что давало возможность укладывать на землю известных специалистов азиатских методик борьбы.
Степан Лобанский был мастер-золотые руки. Все, что ни попадало к нему в руки, находило применение и становилось полезной вещью даже в нашем сложном деле. Он словно нутром чувствовал, для чего этот ненужный хлам может пригодиться, и лепил из него все, что угодно, по своему усмотрению.
Замыкал эту шеренгу Василий Цымбал – красавец мужчина, которого женщины боготворили, ну и соответственно он их тоже любил. Обладая красивой внешностью и густым баритоном, он мог в беседе произвести неизгладимое впечатление не только на женский пол, но и на многих политиков, довольно настойчиво и результативно проталкивая нужную мне идею.
Все они отличались отменным здоровьем и физичекой подготовкой, были в меру начитаны и образованы, могли по ситуации мгновенно изменять внешность как в физическом, так и психологическом плане. Недаром с ними занимались ведущие артисты Мариинского театра под видом участия народа в театральных действиях. Таким образом, ребята были прекрасно подготовлены, и каждый их них обладал своими уникальными качествами, которые делали из них боевую команду со специфическими возможностями, могущую решать любые поставленные задачи. Спусковой механизм этой команды был в моих руках, и, как показала практика, мы всегда находили приемлемое решение любой сложной проблемы. Я долго подбирал команду, много сил и средств потратил на ее подготовку, но все это дало свои положительные результаты. Были и другие, которые находились в резерве, и по мере необходимости выполняли те или иные поручения или вливались в команду на определенном этапе операции, подкрепляя ее своими личными качествами и умениями. Вкратце объяснив ребятам их задачу, я подготовил документы Красного Креста на груз и отправился на железнодорожный вокзал, чтобы договориться о вагоне для перевозки багажа в Крым.
Красавец вокзал был заплеван и прокурен, стоял тяжелый запах немытых тел и человеческого пота. Во все стороны сновали пассажиры с мешками, фронтовики с оружием, офицеры и гимназисты. Прибывали и убывали санитарные поезда, из которых выгружали раненых , а когда подходил наконец какой-то наспех сформированный поезд, то толпа, как маятник, мощным толчком бросалась в его сторону и брызгами людских тел заполняла до отказа его вагоны, расплескавшись даже по крыше, порой привязывая там себя веревкой, чтобы не сорваться во время движения. Шум, гам, мат давил на барабанные перепонки, усиливаясь эхом высоко поднятой крыши вокзала.
Спросив у первого встречного офицера, где находится комендатура, я отправился в сторону ее расположения, фильтруя взглядом толпу пассажиров, текущую мне навстречу. Поднявшись на второй этаж привокзального здания, я открыл дверь и вошел в помещение военной комендатуры. Сразу за дверью стоял стол, за которым сидел фельдфебель с шикарными усами и листал большой канцелярский журнал. Увидев меня, он привстал и, отдав честь, поинтересовался, чем может помочь. Я спросил его, где мне можно найти штабс-капитана Левского, которого я знал давно и который, кстати, распоряжался отделом подвижного состава комендатуры, и направился по указанному мне фельдфебелем направлению. Найдя нужный мне отдел, я открыл дверь и шагнул в комнату. В этот самый момент мне в грудь плавно спикировал бумажный самолетик, пущенный чьей-то рукой. Все присутствующие в комнате офицеры обернулись на меня и на мгновение замерли, ожидая, очевидно, моей реакции на плавно крутящийся бумажный аэроплан. Подхватив его, я отправил самолетик в обратный полет, тем самым разрядив обстановку, и окончательно вошел в комнату.
– Ба, Владимир, − услышал я знакомый голос моего приятеля. − Какими судьбами в наши пенаты, не хотите ли заказать императорский поезд? − и мой знакомый штабс-капитан, приятель, игрок, любитель женского пола, обладающий и рядом других не менее значительных достоинств, с распростертыми руками двигался мне навстречу из угла комнаты.
Подойдя ближе, он обнял меня и потащил к своему начальственному столу, при этом громко представляя меня присутствовавшим здесь офицерам:
– Господа, прошу любить и жаловать моего старинного друга, поручика Потемкина.
Усадив меня на стул, он несколько секунд рассматривал меня и, не найдя никаких изменений, заявил:
– Никаких перемен. Все такой же. А говорят, в туманном Альбионе от постоянных дождей и туманов кожа приобретает серый цвет. По тебе такого не скажешь. Так что привело тебя к нам? Говори, не тяни, если что-то надо решить. А об остальном поговорим в ресторане. У меня там заказан столик и есть девочки – первый класс.Так что никаких отказов, а то обижусь на целую жизнь.
Подождав, пока иссякнут его первые эмоции от нашей встречи, я изложил ему свою просьбу. Он на секунду задумался, затем, повернув голову, крикнул рядом сидевшему корнету, чтобы он подал ему шестой журнал с расписанием движения поездов на юг. Взяв его, он начал листать страницы, хмыкая про себя, когда всматривался в записи.
– Вот, послезавтра, в двадцать один ноль ноль отбывает комбинированный состав на Севастополь. Я могу прицепить к нему санитарный вагон, в котором ты и перевезешь свои лекарства. Кстати, и часть раненых захватишь. Их там будут встречать, заодно и доставишь куда надо свои ящики. Соответствующие бумаги я тебе выправлю. − Корнет, − позвал он опять молодого офицера, − подготовьте указание прицепить к пятому литерному на Крым санитарный вагон, стоящий у пакгаузов на четвертом пути. К вам подойдут от господина поручика его люди. Отдайте им бумаги и помогите при погрузке.
– Слушаюсь, господин штабс-капитан, − ответил корнет.
