–Это будет очень любезно с вашей стороны. На данный момент я хотел бы просто изучить обстановку и ознакомиться с объектом исследования, – пояснил Мессинг.
Директор отработанным жестом вытащил из кармана часы и, щелкнув крышкой, сообщил, что им пора идти на пятиминутку. В комнате, расположенной недалеко от кабинета, собралось около тридцати сотрудников музея. Когда Мессинг с директором входили туда, все повернули головы в их сторону, с недоумением разглядывая незнакомца. Однако постепенно пришло узнавание, и когда директор представил его, комната взорвалась аплодисментами.
–Спасибо, товарищи! – сказал директор, – однако Вольф Григорьевич приехал сюда отдохнуть, набраться новых творческих сил и поближе ознакомиться с экспонатами нашего уникального музея. Может быть, он в конце отдыха и выступит перед нами. Да, Вольф Григорьевич? – и директор вопросительно посмотрел на него.
– Да, обязательно, – ответил Мессинг, раскланиваясь перед людьми.
– Вот и хорошо. А теперь, товарищи, просьба ко всем пропускать Вольфа Григорьевича во все помещения, комнаты и запасники, куда он пожелает. В нашем музее для него закрытых зон нет. Всем понятно? Вижу, что всем, тогда давайте на рабочие места, а я покажу нашему гостю музей.
Комната в течение пяти минут опустела, а Мессинг вместе с директором отправился по экспозициям музея. Роскошь и убранство Екатерининского дворца потрясли артиста. Он ходил по залам, ахая и восхищаясь изяществом линий и совершенством форм статуй и лепных украшений, рассыпанных по стенам. Музей был еще закрыт, посетителей не было, и поэтому шаги двух человек в звенящей тишине огромных залов эхом разносились по сторонам. Ознакомившись с залами и основными экспозициями, они наконец подошли к двери, ведущей в янтарную комнату. Директор, продолжая рассказ о музее, взялся за ручку, собираясь войти. И именно в этот момент Мессинга как бы подбросило, он ясно осознал, что именно сейчас в комнату входить не надо. Его появление может нарушить те процессы, которые шли в ее недрах. Они могут или прекратиться, или ускориться. И в том, и в другом случае это было плохо. Обычно уравновешенный, он повысил голос и почти закричал:
–Нет, нет, Иван Иванович, не надо! Не надо открывать дверь, – пояснил он застывшему от неожиданности директору.
–Извините, я хочу сделать это сам, но пока я не готов, и поэтому хочу сначала изучить ситуацию, а затем уже действовать.
–А, понятно, воля ваша, – сказал директор, убирая руку с дверной ручки. Хотя по его растерянному выражению лица было видно, что он ничего не понял.
– Уважаемый Иван Иванович, а где я могу здесь расположиться, чтобы понаблюдать за ситуацией?
–А мы поставим вам стульчик, вот здесь, перед входом, и вы будете как бы вторым смотрителем в этом зале. Первый будет стоять внутри, а вы вот здесь.
–Это будет очень любезно с вашей стороны, – ответил Мессинг, и они двинулись дальше по звонким залам дворца.
Спустившись по парадной лестнице вниз, они вышли к главному входу, где уже толпилась довольно внушительная группа экскурсантов, среди которых слышалась немецкая речь.
–Я с вашего разрешения, Иван Иванович, пройдусь по парку, а затем займу свое рабочее место, если вы не возражаете, – сказал Мессинг, направляясь в сторону центральной аллеи.
–Что вы, Вольф Григорьевич, я сейчас же отдам необходимые распоряжения,– засуетился директор и вернулся во дворец.
Во время прогулки, приведя свои мысли в порядок, Мессинг ясно осознал, что сейчас главное – спокойно оценить обстановку, которая складывается вокруг янтарной комнаты. Необходимо было понять, как она функционирует: под воздействием или каких-то внутренних механизмов, или каких-то внешних раздражителей, заставляя ее периодически входить в тот или иной режим работы. С этими мыслями он поднялся на второй этаж, где находилась нужная ему комната. Перед входом в нее стоял стул с гнутыми ножками и вычурной спинкой. Мессинг уселся на него и почувствовал, что несмотря на конфигурацию, сидеть на стуле достаточно удобно. Прикрыв глаза и настроившись, он стал изучать обстановку вокруг. Вроде все было спокойно, где-то слышался гул голосов и шарканье войлочных тапочек по резному паркету, которые надевали экскурсанты. Вскоре шум усилился, и на лестничную площадку выплеснулась экскурсионная группа. Подойдя к двери, служитель открыл ее, и засверкавшие перед посетителями резные панели янтарного кабинета привели их в неописуемый восторг. Они сгрудились перед входом, словно впитывая открывшуюся перед ними красоту. Экскурсовод рассказывала об истории создания этого кабинета, стоя в центре янтарного зала, и отблески янтарных панелей легкой дымкой ложились не неё. Эта молодая девушка словно парила в невесомости и воспринималась, как прекрасная фея, которая вот-вот, прямо сейчас совершит какое-то чудо. Но чуда не произошло. Закончив свой рассказ, она впустила экскурсантов вовнутрь, и они, заполнив зал, стали рассматривать панели и обмениваться впечатлениями, сведя на нет все очарование. Но первый камешек в фундамент был заложен. Мессинг понял, что в этом что-то есть, потому что просто так, на пустом месте такого представления не бывает. Здесь был заложен какой-то смысл. Это чувствовалось хотя бы по реакции служителя, который тут стоит каждый день и видит всякое, но такое, очевидно, для него было впервые. Тем не менее, он перевел удивленный взгляд на Мессинга и пожал плечами, как бы показывая, что все нормально и ничего необычного нет. «Как же нет, -подумал Мессинг, -ведь явные признаки сверхъестественного налицо. Но непосвященному эти процессы не понять». Потому он улыбнулся служителю и стал продолжать свои наблюдения, фиксируя все примечательные моменты. Затем прошла вторая, третья, пятая экскурсия, но ничего особенного не случилось. Попалось даже несколько немцев в составе экскурсионных групп, но их присутствие никак не отразилось на поведении янтарной комнаты. Второй день дежурства также не принес никаких результатов.
На третий день появилась небольшая группа немцев, которые организованно подошли к двери янтарной комнаты. Войдя в нее, они сгрудились на ее середине, словно готовясь к чему-то. Мессинг сразу насторожился, словно предчувствуя, что сейчас должно что-то произойти. Постояв минуты две в молчании, немцы, словно по команде, выстроились в цепь поперек комнаты, касаясь руками ее панелей, а затем резко перестроились крестообразно и таким образом стали кружиться посередине, как будто рассматривая резное убранство. Сначала ничего не менялось, но затем по верху панелей пробежали блики, точно искорки, и они стали понемногу светиться, озаряя бледным светом все убыстряющий свое движение крестообразный хоровод. Потом над головами появился светящийся круг, то поднимающийся ввысь, то опускающийся вниз и покрывающий полностью участников этого необычного танца, задавая тем самым его ритм. Во время движения у некоторых участников распахнулись рубашки, и стали видны янтарные амулеты, висящие на чёрных шнурках и повторяющие отдельные элементы панелей. Но вдруг по чьей-то команде танец прекратился – и светящийся круг поднялся к потолку и тут же пропал. А немцы, приведя себя в порядок, чинно вышли и продолжили экскурсию. Служитель реагировал на это спокойно. Очевидно, для него произошедшее не было новостью, а вот Мессинг понял, что перед ним был продемонстрирован механизм включения янтарного кабинета. Он был удивлен и озадачен: «Если есть механизм включения, значит, должен быть и выключатель. Что он из себя представляет? Что такого заложено в этой комнате, если ее пытаются включить? И наконец, для чего все это нужно?»
