Тот, уютно устроившись в кресле, рассматривал какой-то старинный фолиант о янтаре, периодически используя большую лупу, находящуюся у него в левой руке.
– Ну как успехи? – спросил он, откладывая все в сторону.– Довольны «свиданием?».
–Да как сказать, пока не понял задумки мастера, делавшего этот шедевр, а поэтому и не смог настроиться на нужный лад.
– Это бывает, но в любом случае, я думаю, вы не жалеете об экскурсии, и, если вы не возражаете, я хотел бы пригласить вас на ужин в ресторан, где мы могли бы продолжить знакомство с янтарной комнатой.
– Спасибо за приглашение, герр Роде, но я думаю, что на «Кровавый суд» мне еще рановато,– отшутился Сергей, желая как можно быстрее попасть в гостиницу, чтобы отдохнуть.
– А зря, – сказал профессор. – Там очень оригинально. Все выдержано в кроваво-красном цвете, подают фирменный напиток – «Кровавая Мери», предлагают красные и черные розы, ну а официанты одеты в национальные немецкие костюмы, ярко-красной расцветки, но с кожаными черными передниками. Название ресторана связано с тем, что здесь в XYII в. была тюрьма, а над ней находилось судебное помещение, где выносились приговоры. В ресторане великолепный букет вин: «Рейнское», «Бургундское», «Бордо», а особенно фирменное «Блютгерихт №7». А какой там чудесный антураж! Стоят пять огромных резных бочек с вином и тебе из них прямо на стол подают налитые до краев кружки. Кстати, Российский царь Петр Первый , говорят, заглядывал сюда.
– Спасибо за приглашение, господин Роде, но вынужден отказаться. Знаете, устал, все-таки дальняя дорога дает о себе знать. Давайте перенесем наш визит на завтра и, учитывая то, что я сегодня не оправдал ваших надежд, гостем завтра буду не я, а вы. И еще, уважаемый господин профессор, я просил бы вашего разрешения завтра, пораньше, когда нет посетителей, еще раз наведаться в янтарный кабинет.
– Буду рад помочь. Я сейчас же отдам необходимые распоряжения охране. Приходите, когда посчитаете нужным.
На этом собеседники, пожав друг другу руки, расстались, и Сергей поехал устраиваться в гостиницу. К его большому сожалению, свободных номеров не оказалось ни в одной из них. И тогда по рекомендации одного из портье он устроился в частном пансионате фрау Данти Ланы по улице Штайндамм, 144/145. Выпив чашку кофе, любезно предложенную хозяйкой, он принял душ и отправился спать, чтобы завтра со свежими силами продолжить знакомство с янтарным кабинетом.
Проснувшись рано утром и отказавшись от завтрака, Сергей пешком отправился в музей. Предупрежденный дежурный эсэсман, проверив его документы, отдал честь и пропустил во– внутрь. В замке свет еще не зажигали, и там царил полумрак. Только тускло поблескивали рыцарские доспехи, расположенные по бокам лестницы. Все это создавало таинственную атмосферу, настраивая на мистический лад. А Сергей и добивался этого, настроив себя определённым образом с вечера и отказавшись от кофе, чтобы безболезненно войти в необходимое состояние исследователя, когда он будет в комнате. Непосвященному это сделать тяжело, нужна практика и особое чувство. Ведь недаром говорят: чтобы рассмотреть и понять картину и замысел художника, необходимо найти ту точку, с которой он рисовал ее и своим взором охватывал всю целиком. Кроме этого, картина излучает на зрителя свою энергетику, которую не каждый может выдержать. Вот почему одни картины нравятся людям, а к другим они равнодушны. Бывало, что люди падали в обморок при разглядывании отдельных картин. Это есть во всех картинных галереях мира. А здесь янтарная комната, та же картина, но совсем другого плана, и энергетика у нее другая, в несколько раз сильнее той, которую излучают вот такие «проблемные» картины. Поэтому чтобы понять, что спрятано за внешней красотой янтарного кабинета, надо иметь совершенно другое внутреннее зрение, которое открывается определенным состоянием человека. И вот, наконец, эти дубовые двери, за которыми прячется тайна, пока не понятая никем, хотя многие пытались ее постичь.
Приостановившись у двери, Сергей собрался с духом и медленно открыл ее. Если вчера двери распахнулись бесшумно, то сейчас раздался отчетливо различимый скрип, словно какой– то сигнал, посылаемый внутрь янтарного кабинета, который мрачно вырисовывался отдельными фрагментами в темноте. Подождав у порога, пока глаза привыкнут к темноте, Сергей сделал несколько шагов и замер в центре комнаты, спиной к двери. Плотно закрыв глаза, он стал настраиваться на нужную волну.
Постояв так минут пять и отметив, что ничего не происходит, он открыл глаза, которые уже привыкли к темноте, и принялся внимательно рассматривать янтарные панели. На первый взгляд, они все так же матово поблескивали в темноте, но вот в центре одной из них блеснуло светлое пятно, похожее на искорку, которое вскоре перекинулось на близлежащий орнамент и затем вприпрыжку побежало по панелям. Они, словно просыпаясь от спячки, начали оживать мерцающим светом, наливаясь бледным сиянием, которое пыталось сфокусироваться на стоящем перед ними человеком. Однако это удавалось им с большим трудом: фокус то перемещался в разные стороны, то резко уходил вверх, разбрасывая искры на потолке, но остановиться на нужной точке не мог. От напряжения у Сергея зарябило в глазах, и он решил закрыть их на мгновение, чтобы справиться с резью. Когда он открыл их, то ужаснулся. На него из передней панели выплывало непонятное существо с распатланными волосами и ничего не видящими глазами. Оно на ощупь перебиралось вдоль панелей, стараясь попасть в центр, интуитивно чувствуя, что здесь кто-то есть. Оно было прозрачным, одетым в платье, которое висело на нём грязными лохмотьями. В конце концов, оттолкнувшись от панели, оно застыло перед лицом посетителя, и Сергей почувствовал, как что-то пытается проникнуть в его мозг. Поняв, что это предложение к контакту, он ослабил защитное поле и в свою очередь попробовал осмотреть этот феномен. В итоге их мысленные энергии пересеклись, и перед Сергеем стали разворачиваться картины надругательства немецких солдат над янтарным кабинетом. При каждом погружении штыка из добротной крупповской стали в янтарное тело комнаты существо вздрагивало и кричало истошным немым криком, а из глаз катились янтарные слезы. Особенно шокирующей была сцена, когда с мясом выдирали из панели мозаику «Осязание и обоняние». Комната перестала видеть и ощущать, и ее сущность стала метаться по кругу, не зная, что предпринять. В ярости она стала бросаться на немецких солдат, которые в панике рванулись прочь из комнаты, попав в объятия патрулей. Затем это видение пропало, и перед взором Сергея поплыли картины, запечатлевшие замерзших немецких солдат и военные колонны, вяло бредущие в обратную сторону. Комната, включив свой оставшийся потенциал, настоятельно требовала вернуть ей жизненно необходимые части панелей, без которых она не могла долго существовать. Не имея возможности определить основных виновников грабежа, она всех призывала к себе, чтобы получить то, что по праву принадлежало ей. Примечательно, что сзади отступающих немецких частей мелькали картины с танками, украшенными пятиконечной звездой и подгонявшими немцев, убыстряя их ход движения назад вплоть до панического бегства. На этом видения оборвались, и то, что несколько секунд назад плавало перед Сергеем, медленно, тонкой струйкой потекло обратно в ту панель, из которой и появилось. Янтарные панно заиграли, как электрические лампочки, и погасли одна за другой. Это был знак к тому, что разговор окончен, и Сергей медленно вышел из зала, перебирая в голове продемонстрированные ему картины. Как бы фантастично они ни выглядели, но ясно было одно: германской армии грозит поражение, и она в ближайшее время окажется там, откуда все начиналось. А янтарная комната способствовала этому всеми фибрами своих панелей, каждым янтарным камешком, вплетенным в ее причудливые узоры. Она напрягалась из последних, оставшихся в ее распоряжении сил. Такой выброс в пространство негативной энергии добром не кончится.
