На задворках сознания она понимала, о чём именно он говорил. И как она вела себя. Но ведь у неё так сильно кружилась голова, даже ноги едва держали теперь! Капитан был прав, стоило бы присесть куда-нибудь, пока она не свалилась на пол без чувств. Амелию клонило в сон, несмотря на всю её борьбу. Она отвернулась от мужчины, не заметив даже, как он взял её под руку и потянул в сторону постели. Всё, что виделось ей – как она сама дошла до этого уютного мягкого уголка.
– Зачем вы дали мне это вино? – захныкала девушка, схватившись за голову. – Я очень странно себя чувствую! Очень и очень странно…
– Скоро пройдёт, не бойтесь. Вы же помните, что я вам обещал? Здесь вы в безопасности.
Ей хотелось спросить, отчего его голос стал таким отстранённым, почти грустным, но она не смогла произнести даже этого. Язык едва ворочался во рту, и хотелось поскорее преклонить куда-нибудь голову. Через несколько мгновений она ощутила мягкое давление на плечи, а затем, едва её лицо коснулось мягкой подушки, Амелия коротко застонала, пролепетав неразборчивые слова благодарности.
***
Очнулась она из-за шума со стороны, словно кто-то перебирал одежду или раздевался. Хотя, сложно назвать подобное состояние пробуждением. Глаза Амелия открыла, однако увидеть ничего не смогла – было слишком темно. Ни каюты, ни привычного убранства вокруг, совсем ничего. Конечности её едва шевелились, но пальцы всё же нащупали край узкой постели.
«Всё в порядке, ты до сих пор на корабле», – убедила она себя с неким облегчением. Но разум словно окутал густой туман; девушка очень медленно приходила в себя, и это было странное ощущение из смеси лёгкости и тепла, разливающегося по телу.
Откуда-то слева всё ещё доносилось копошение. Амелия хотела подняться, но едва сумела свесить с постели ноги. Во тьме, приглядевшись, она увидела свои босые ступни, белеющие на фоне тёмного ковра. Посидев так неподвижно с минуту, Амелия поняла, наконец, что кроме длинной рубашки, которую она носила под жилетом, иной одежды на ней не было. Стоило бы забеспокоиться, однако из-за неясного состояния всё, на что она оказалась способна – удивлённо себя разглядывать. Когда из темноты каюты неожиданно раздался знакомый голос, она даже не вздрогнула:
– Не пугайтесь, это всего лишь я. Представляю, что вы сейчас чувствуете, поэтому советую остаться в постели и не делать резких движений, – заговорил Диомар каким-то совершенно далёким голосом. – Видимо, я слегка переборщил с дозой…
– П-переборщил? Вы меня… опоили? – с трудом переспросила Амелия.
– А вы знаете, что индейцы могавки очень хорошо разбираются в травоведении? В Северной Америке полным-полно растений, которые, если хорошенько изучить их свойства, можно применять в быту. Из такой густорастущей лианы, луносемянника, они извлекали токсичные выделения, схожие по своей структуре с морфином… О, как много знают эти племена! А французы, идиоты, пытаются научить их строить деревянные дома…
Амелия тихо застонала при попытке подняться на ноги. Она не понимала, отчего этот человек, прячущийся в тени, рассказывал ей о каких-то индейцах и их ядовитой траве, ей это было не интересно. Голова до сих пор кружилась, а в груди, словно тугой ком, горело и плавилось нечто, что заставляло её тело пылать. Становилось очень жарко.
– Я же говорил вам, не вставать! – со злой заботой произнёс капитан. – Вы никому не подчиняетесь, верно? Честно говоря, едва вы появились среди моих людей, я стал задумываться, надолго ли хватит вашей преданности. Но вы принесли мне важные сведения, хоть это и навредило вашему мужу… Почему вы мне доверились?
– Не стоило, да? – Амелия попыталась улыбнуться. – Вы что-то сделали со мной, и это было не простое вино…
– Тот напиток и вовсе не был вином, моя дорогая. Могавки научили меня некоторым своим снадобьям. Но я бы ни за что не применил ни одно из них, если бы не был уверен в результате. Вы одурманены, не более. Считайте, что это небольшая доза лауданума в сочетании с настойкой, состав которой, я, к сожалению, раскрыть не могу, поскольку обещал моим индейским приятелям молчать… Через несколько часов вы очнётесь, ничего не ощутив, клянусь. Вас тошнит?
– Н-нет… совсем нет… но тело меня н-не слушается… и это пугает.
– Вы не должны бояться ничего в этих стенах, – в его тоне явно слышались повелительные нотки. – Хотите, расскажу, как впервые встретился с тем племенем? Вы сразу же успокоитесь…
– Да не желаю я слушать о том, что вы там делали! Просто скажите, зачем вы так со мной… чего вы пытались добиться…
Она инстинктивно вцепилась руками в спинку ближайшего кресла, дабы не упасть, но была близка к этому. Амелия только ощутила, как за считанные мгновения мужчина оказался рядом, и вдруг его руки покровительственно обняли её, поддержав. Она расслышала слова утешения над своим ухом и поняла, наконец, что капитан снял свой шлем – его горячее дыхание коснулось её лба. От этого ощущения, словно от удара молнией, её тело дёрнулось, но мужчина только крепче прижал её к себе. Никакой грубой материи, нет, её тело прижалось к нему, и сквозь опиумную дымку Амелия почувствовала его напряжённые мышцы под тонкой тканью, а ещё едва уловимый запах табака.
Мягкая ткань коснулась её лица, затем легла на глаза, полностью скрыв обзор. В каюте и так было темно, а теперь, из-за повязки Амелия вовсе ничего разглядеть не сможет. Она попыталась сопротивляться, но безвольные руки наткнулись на преграду из чужого тела. Её ладони почти упёрлись Диомару в грудь, пальцы проскользили по мышцам чуть ниже, и Амелия по-детски всхлипнула.
– Зачем вы так? – сорвался с губ девушки жалобный стон. – Разве вы не понимали… я же сама к вам пришла…
– Да, ты пришла ко мне, но с какой целью? В очередной раз потребовать у меня открыть лицо?
Она не понимала, отчего он говорил так насмешливо, почти грубо. Он всё ещё держал её в своих руках, прижимал к себе так крепко, будто не желал отпускать вовсе, но его прекрасный голос потерял былую нежность и привлекательность.
– Ты хоть представляешь, сколько лет я готовился к тому, чтобы осуществить свои планы? Чтобы собрать всех этих людей, разных национальностей и характеров, в одну большую семью и увезти их в землю, где они обретут свободу и независимость? Я ни о чём ином думать не смел все эти годы. Я будто вовсе не жил. Я принадлежал кому-то другому, но никогда себе.
Амелия попробовала увернуться, тогда его рука настойчиво легла ей на затылок, так что она могла лишь слепо держать голову так, чтобы Диомар её видел.
– Я был рассудителен и строг, я держал под контролем всё, чего с таким трудом добился! А потом появилась ты… и что ты натворила?
– Ничего… я ничего не сделала…
– О, женщины! Да будьте вы прокляты со своей невинностью! – рявкнул он яростно. – Подумать только! Ты, моя рыжеволосая Сильфида, словно из глубин океана вынырнула ко мне на корабль… и я голову потерял из-за тебя! Ты хотела жизни лишиться, убить себя желала! Ты хоть представляешь, как я ненавижу подобные слабости? Даже несмотря на это, и твоё безумие по отцу… и то, что ты не моя вовсе, потому что только у Стерлинга есть на тебя права, Дьявол его раздери! Но я хотел тебя, будто сумасшедший!
