– Смеёшься? – рассердилась Катерина, но тут же звонко расхохоталась. – Кажется, я просто заболела нашей сегодняшней российской болезнью: видеть подозрительное даже там, где его нет… Но что-то мы всё о себе, спохватилась она. – А как же Ольга? Конечно, я приеду, найду её, а дальше? Вдруг она не захочет поехать к тебе в Швейцарию?
– Увы, человек ко всему привыкает, – понурился он, – возможно, и Оля привыкла к советскому кошмару…
– По-моему, ты преувеличиваешь. Как раз сейчас жизнь наладилась: в магазинах появились продукты, угроза голода отступила…
– А массовые расстрелы? А аресты? А суды, для которых, оказывается, у большевиков нет времени?.. Я ведь побывал-таки в России, три года назад. Пытался отыскать Олю. Теперь-то я понимаю, что проще было найти иголку в стоге сена. Можно было догадаться, что она сменила фамилию, но на какую? В вашем Петрограде я получил тяжелое потрясение: однажды на Невском я встретил Надин – лучшую подругу Ольги, которая стала… дешевой шлюхой! Тогда я подумал: чем быть такой, уж пусть лучше умрёт!
– Вот так любящий дядя!
Астахов смутился.
– Говоришь, Оля похоронила мужа? – пробормотал он. – Не знаешь, чьей женой она была?
– Вроде, морского офицера. Дмитрий, мой муж, говорил, что в Реввоенсовете встретил Флинта, но тогда мы не знали, что это и был он.
– Так теперь её фамилия – Флинт?
– Что ты, – улыбнулась Катерина. – Флинт – кличка. Теперь она Романова.
– Царица, значит? Интересно бы узнать, где она царствует?
– Думаю, в цирке.
–Да-а, ты говорила… – Астахов вдруг повернулся и схватил её за плечи. – Катя, Катюша, решай побыстрее, а?
Привлек её к себе и крепко поцеловал.
– Ты что, кругом люди! Сумасшедший! Зовёшь нас к себе, – сказала Катерина, мягко высвобождаясь, – а где размещать-то всех будешь?
– Значит, у меня всё-таки есть надежда? – глаза его заблестели от радости. – Где размещать… А тебя не устроит огромный двухэтажный дом, две трети комнат в котором просто некому занимать, и они закрыты до лучших времен. Но и оставшихся столько… Ходишь по ним и думаешь: "Для кого это всё?"
– Выходит, ты богатый?
– Как Крёз! Я оказался очень дорогим и модным врачом. Сумел даже выкупить клинику у Альфреда – это наш родственник. Думаю, он внакладе не остался. Я пригласил на работу лучших врачей Швейцарии. Впрочем, у меня есть и немец, и русский…
– Понятно. А мы не слишком быстро перешли на "ты"?
– Катя!
– Шучу.
Астахов с любовью посмотрел на неё:
– Как я мечтаю бросить к твоим ногам весь мир! Скажи, родная моя, что бы ты хотела сейчас больше всего?
В глазах Катерины зажглись лукавые огоньки.
– Попасть в магазин игрушек!
Николай Николаевич ничуть не удивился, подхватил любимую под руку и повлек прочь из липовой аллеи.
– Такси! – он усадил Катерину в машину, сел рядом и скомандовал шоферу: – Самый большой магазин детских игрушек!
Через несколько минут – у Катерины создалось впечатление, что в Берлине вообще вёе рядом – автомобиль остановился у огромной, ярко освещенной витрины, над которой на веревке вверху качался огромный надувной слон. Он был так красив, что у Катерины перехватило дыхание. Она остановилась и стала разглядывать игрушку с простодушием селянки. Пять лет жизни и учебы в столице, общение с интеллигентными людьми, городские нравы и обычаи, этикет – всё в момент слетело с неё как шелуха.
Поменяй модную одежду на домотканую юбку и тулуп, убери косу на грудь, добавь в волосы маленько соломы – вылитая сельская молодица, далекая от цивилизации, с приоткрытым от удивления ртом.
У Астахова потеплело в груди. "Милая моя, – подумал он, – какая ты ещё девчонка!" Он, посмеиваясь, легонько подтолкнул её в глубь магазина.
От внутреннего убранства, великолепия и многоцветия игрушек у неё кругом пошла голова.
– Фрау хочет купить подарок своему ребенку? – защебетала кинувшаяся им навстречу юная продавщица. – Мальчик, девочка?..
Молчание Катерины она истолковала по-своему – ещё не решила! – и почтительно осталась стоять рядом.
– В самом деле, Катя, что ты хочешь купить? – попытался вывести её из столбняка Астахов.
Не было у неё в детстве игрушек, кроме деревянного медвежонка, выструганного отцом из соснового полена, да тряпичной куклы, сшитой бабой Мотей. Бедная Катя… Глупая Катя! Зато как любили её родители! Разве не дороже была их нежность, забота всей этой груды дорогих и красивых игрушек? Она тряхнула головой, точно отмахиваясь от наваждения и, пожав плечами, протянула:
– Попросил меня Пашка привезти крокодила и почему-то жирного-жирного. Я так и не поняла, что он имел в виду.
– Как ты не догадалась?! – разгорячился Николай Николаевич. – Жирного – значит, надувного! – он кивнул на отдел резиновых игрушек. – Попросим продавцов, нам надуют его так, что будет прямо-таки лопаться от жира!
Он стал ходить по магазину, на ходу рассказывая что-то семенящей рядом продавщице, та позвала ещё одну, и они забегали. Коробки ложились одна на другую, пока уже Катерина не взмолилась:
– Остановись, Николя, ты скупишь весь магазин!
Он остановился, повернулся к ней, и Катерина удивилась тому, как помолодело его лицо! Глаза блестели будто от нетерпения: он уже видел, как приедет домой и будет одну за другой вытаскивать и раскрывать коробки, и из каждой доставать чудо!
– Давно я не получал такого удовольствия от покупок! – он обнял её за плечи.
– Господин Астахов! – опять строго напомнила она. – Мы в магазине! Что подумают люди?
– Они подумают, что не очень молодой господин без памяти любит свою молодую жену, которая к тому же родила ему сына. Они не осудят. Разве что посмеются…
Он помрачнел.
– Господи, как же мы все это донесем?! – отвлекая его от невеселых мыслей, всплеснула руками Катерина.
– Девчонка, да мы и не будем нести. Распорядимся, и их доставят прямо в твой номер.
Они вышли на улицу, уже начинающую расцвечиваться огнями реклам.
– А что всё-таки хочет сама Катюша?
– Катюша получила всё, что хотела, – лукаво улыбнулась она ему.
– Тогда, Катя, выполни мою просьбу: здесь недалеко магазин готового женского платья. Пожалуйста, не возражай! Все вещи шьют в одном экземпляре. Разве ты не хотела бы носить платье, которого нет ни у кого?
– Но это, наверное, безумно дорого!
– Не спорь! Это то, о чём я всю жизнь мечтал! Да и должен же я возместить тебе ущерб, купить что-то взамен испорченного в моем номере платья… Я сяду в кресло, а ты станешь примерять платье, одно за другим и, выходя в очередном, спрашивать: "Дорогой, как я выгляжу?"
