– Ну и как, помогло? – поинтересовался профессор.
– А то нет! – воскликнула Верочка. – Ведьмы этой и след простыл. Никогда больше не приходила. А однажды в магазине тетку увидела, так прошла мимо, не узнавши…
Изумлённый Ян не верил своим глазам. Стал бы прежде Подорожанский спокойно стоять и слушать такие, как он сказал бы, "бабские бредни"! И при том не спешить уйти или попытаться прервать словоохотливую Верочку.
– Алексей Алексеевич, – позвал он, – мне бы поговорить с вами!
– Насчет ведьм? – весело осведомился Подорожанский.
– Что вы, право, – смутился Ян. – Светлана у меня захандрила: мол, ворожит ей кто-то на смерть, долго она не проживет… Я прежде на такие вещи никогда внимания не обращал, а тут даже засомневался.
– Пойдём-ка в мой кабинет! – профессор крепко взял его за локоть. – А то и ты мне что-то не нравишься!.. Извините, Верочка, дела!
– Пожалуйста-пожалуйста! – расцвела довольная Верочка, вовсе не избалованная прежде вниманием Подорожанского.
Они прошли в небольшой кабинетик профессора, в который когда-то с трудом втиснули небольшой письменный стол, стеклянный шкафчик для лекарств, да небольшую кушетку с ширмой. Недавно сюда профессору поставили телефон слишком уж высокие особы стали временами к нему обращаться!
– Что скажешь? – профессор сел за стол, а Яну указал стул напротив. – Сбежать от меня решил?
– А вы… откуда знаете? – жарко покраснел Ян.
– Танюшка по простоте душевной поделилась, как вы вместе работать собираетесь. Она же не знала, что ты всё вокруг да около ходишь.
– Так стыдно же было! Столько планов строили, а теперь получается, что вроде я вас предаю.
– А вот это ты брось! – покачал головой профессор. – Ничего такого мне и в голову бы не пришло! Может, и прав твой Головин… Он, кстати, вчера был у меня и даже о помощи просил в случае чего. В нейрохирурги переквалифицироваться, пожалуй, поздновато, – проговорил он задумчиво. – Мы с тобой, в общем-то, действовали вслепую, этакие пираты от медицины! А твой феномен прежде всего изучить нужно…
– Так вы на меня не сердитесь?
– Не сержусь. Более того, люблю тебя по-прежнему. К тому же что-то подсказывает мне, что наши отношения на этом не кончатся!
– Хотите сказать, Алексей Алексеевич…
– Никаких вопросов! – замахал руками Подорожанский. – Догадки, домыслы пока оставь при себе. Знаешь, что сказал юноше, пришедшему к нему за советом – жениться или не жениться – великий Сократ? "Как бы ты ни поступил, ты будешь жалеть!" То-то! Время покажет. Поспешность в таких делах до добра не доводит.
– А Знахарь был другого мнения! – хмыкнул Ян.
– Так я же ему на пятки наступал! – довольно улыбнулся профессор и посерьезнел. – Только прошу тебя, как друга: Танюшку не обижай. Если не чувствуешь к ней ничего серьезного, лучше сразу уйди! Поплачет да забудет. А тяжкие испытания ей вряд ли по плечу, и так будто былинка на ветру качается!
Ян вспомнил, как эта былинка, больная тифом, не захотела просто лежать и болеть, а училась видеть мир с закрытыми глазами, или как сдерживала свой голод перед грудой пирожков и как победила его… Профессор, глядя на Татьяну, видел в ней лишь хрупкую конституцию, а уж никак не силу воли. Впрочем, Ян и не собирался доставлять девушке какие-то неприятности!
– Вы уж меня прямо монстром каким изобразили! – сказал он вслух.
Для профилактики. Кто же кроме меня за неё заступится? У тебя ещё есть ко мне вопросы?
– Не разрешите по телефону позвонить?
– Это пожалуйста. У меня сейчас лекция, ключи внизу у дежурной оставь, – он остановился у двери. – Да, а Светлану я на твоём месте лучше бы психиатру показал. А то "ведьмы"! Чать, институт заканчиваешь!
Он вышел, а Ян позвонил по телефону, который вчера продиктовал ему Гапоненко.
– Дмитрий Ильич, я вам нужен?
– Очень даже нужен! Я тебе на входе пропуск оставлю. Как освободишься, бегом ко мне!
Ян положил трубку и вздохнул. Визит к Тане опять откладывался!
Через полчаса Ян уже стучал в кабинет Гапоненко.
– По-моему, я становлюсь как бы вашим внештатным сотрудником, – пошутил он; с тех пор как его собственная проверка показала, что майор в смерти Николая неповинен, Ян стал относиться к нему более терпимо.
– Обстоятельства, – хмуро бросил майор; он тоже не испытывал к Яну особой любви, но понимал, что юноша – как раз тот из немногих, кому на определенном отрезке работы можно доверять, а значит, и использовать. – Они таковы, что мои ребята носом рыли землю вокруг обстоятельств смерти Крутько и ничего не нарыли. Но что странно, ты – человек от розыскной работы далекий – оказался прав: действительно, в парикмахерской, в которой обычно брился Николай Иванович, недавно появился новый цирюльник. По документам Веденеев Михаил Максимович. Заметь, инициалы те же, что у Воронова Михаила Михайловича. Зачем-то ему понадобилось их сохранить? Их и имя. Есть возможность, что кто-нибудь окликнет по имени? Иначе зачем ему светиться?
– Может, его инициалы что-то вроде пароля?
– Гадай – не гадай, а документы подлинные. То есть, без вмешательства эксперта подделки обнаружить не удалось: всё настоящее – подписи, печати. Неужели где-то есть подпольная мастерская, в которой всё это делается?.. По некоторым причинам, официально мне пришлось сделать вид, что следа убийцы мы не нашли, вот потому и понадобилась твоя помощь. Не сомневайся, в долгу я не останусь.
– О каком долге, Дмитрий Ильич, вы говорите? – удивился Ян. – Погиб мой хороший товарищ. Неужели я захочу какую-то награду за его смерть?!
– Я не сомневался, что ты – бескорыстный человек! – постарался успокоить его Гапоненко.
Не мог же майор признаться этому сопляку, что "некоторые причины" – не что иное, как похищенный лже-Рагозиным клад. Как отнесся бы к такому сообщению Поплавский? Принял предложенную ему часть добычи или предложил бы сдать всё государству? Скорее, последнее. Этим молодым дуракам головы задурить ничего не стоит: главное – сверкающая идея. Что-нибудь вроде обездоленных, голодающих, страдающих… Последний кусок отдадут! А начни объяснять, что до несчастных дойдут лишь жалкие крохи – не поверят. А то ещё, как врага, сюда же, в ОГПУ потащат!
– В общем, давай делать так, как вчера решили, – предложил он. – Ты сядешь к Веденееву в кресло. Придётся пожертвовать причёской. Сейчас, говорят, модно стричься под "ежик". Я видел у одного военного.
– А если он плохо стрижет?
– Зато хорошо убивает! Нашёл о чём печалиться, отрастёт!.. Надо исхитриться его левую руку увидеть – знаменитый шрам в виде буквы "Т" на запястье. Он наверняка его прячет – или рукав удлиняет, или ещё что… Иди, не бойся, я тебя прикрою. Вон для маскировки даже пальто из дома захватил. Штатское. Чтобы его до срока не настораживать!
