Но при том от него прямо-таки веяло мужественностью. Словно внутреннее содержание упорно боролось с внешним и никак не могло его победить. Глазам не хватало цвета, как и коже, а также бровям и ресницам. И это мешало разглядеть в старпоме подлинную сущность. Заставляло отвлекаться на мелочи. Вроде нехватки в его облике красящего пигмента.
Почему-то Анастасии показалось, что старший помощник имеет богатое прошлое. Вот так, прямо по первому впечатлению.
Например, она бы не удивилась, если бы узнала, что он плавал – нет, она уже успела столкнуться с тем, что моряки всегда поправляют: не плавал, плавает кое-что другое, моряки ходят! – что он прежде ходил на военном судне.
Его хрупкое телосложение – хотя при тонкой талии у мужчины были довольно широкие плечи – всё-таки выглядело не столько хрупким, сколько жилистым и потому наводило на мысль о скрытой силе. Это было первым впечатлением, но и, заглянув в его бледные глаза, она эту силуещё больше почувствовала.
Силу и притягательность. В его глаза хотелось смотреть, потому что они обещали показать ей иной мир. Отличный от того, который она прежде знала.
Два моряка, двое мужчин, с которыми Анастасия сегодня столкнулась, такие разные, и оба привлекли её внимание настолько, что она стала подумывать о том, что уход мужа лишил её привычного иммунитета. Раньше она если и смотрела на других мужчин, то ничего особенного в них не видела. По крайней мере, настолько, чтобы хоть на миг забыть о своем муже. А здесь не только забывала, забывалась… Воздух на судне что ли такой.
Первым делом Игорь Валентинович предложил ей пройти на мостик.
– Моя вахта скоро кончается, но я успею провести небольшую ознакомительную экскурсию. Вы ведь не бывали прежде на мостике?
– Не бывала, – зачарованно повторила Анастасия и даже головой встряхнула в попытке избавиться от его гипнотического влияния.
Что происходит? Капитан поразил Настю красотой, именно внешностью, так что о внутреннем содержании уже не думалось, а в старпома хотелось вглядеться. Причем, Анастасия почувствовала в Игоре Валентиновиче не столько физическую силу, сколько силу личности. В облике старшего помощника ощущался некий аристократизм.
Да, именно так: Демидов виделся простым парнем, а Верещагин – аристократом. Хотелось узнать о нём побольше. Каков он в экстремальных ситуациях? А в обычных житейских? Неужели на берегу его никто не ждёт?
Интересно, в море Анастасия ещёи не вышла, а какой-то разновидностью морской болезни уже заболевает.
– Пользуйтесь, пока я добрый, – говорил между тем Верещагин, – шеф вас вряд ли сюда позовёт!.. Вениамин!
Он окликнул матроса, что-то наблюдавшего в прибор с зеленым экраном, по которому ходила большая стрелка, вырисовывая какие-то объекты.
– Пойди-ка, сходи на ужин и возвращайся.
Матрос молча вышел, скользнув по Анастасии заинтересованным взглядом.
– Вы не сказали, почему капитан меня сюда не позовёт? – напомнила старпому Анастасия.
– Воспитан по старинке. Типа, женщина на корабле- плохая примета… Хотя всё равно женщины есть на всех судах, и пора бы к этому привыкнуть. Даже Лерка ему сюда кофе не носит, только в каюту.
– Кто такая Лерка? – спросила она, впрочем, уже догадываясь.
– Валерия – буфетчица нашего судна.
Зачем Анастасии понадобилось это его подтверждение?
– Если я правильно поняла, та женщина, которая его обслуживает.
– Именно. Точнее, и не скажешь – обслуживает.
Он улыбнулся со значением, а Анастасия покраснела. Если старпом не дурак, он поймёт, что она рассуждает не как женщина посторонняя, а как уже втянутая в какие-то судовые отношения, и вряд ли станет уважать её за это. Вряд ли ему это не безразлично.
Но он не подал виду, что о чём-то догадался, а проговорил.
– Валерия – дама злопамятная. Советую её не то, чтобы побаиваться, но быть осторожнее. Даже если она делает вид, будто не очень задета, при случае так куснет – мало не покажется!
– Куснет? Имеете в виду, обслуживающий персонал у вас кусается? И капитан этому не препятствует?
– Не впрямую. Через капитана и кусается. То, что наш кэп мог бы не заметить, а порой и не узнать, с помощью Леры непременно становится известным. Вот и получается, как в моем дворе говорили: не тронь «г», не будет «в».
Надо же, какую власть порой забирают фаворитки. Вон даже такой явно небоязливый человек, как Игорь Валентинович, и то остерегается какой-то буфетчицы.
– А если бы капитан всё же захотел кофе?
Анастасия решила увести его от скользкой темы, потому что Игорь Валентинович стал, кажется, раздражаться от собственных воспоминаний.
– Рулевой бы принёс, – пожал плечами старпом. И несколько секунд спустя, помолчал, будто давая возможность новому члену экипажа рассмотреть себя детально. – Ну, и как, я в вашем вкусе?
Анастасия хотела задать ему очередной вопрос, но от неожиданности даже поперхнулась и с возмущением взглянула на своего собеседника.
– Это у вас шутка такая?
– Жаль… – он сделал нарочито печальное лицо. – Значит, не в вашем. Капитан, небось, вам сразу понравился. У него такая внешность – женщин наповал косит. Хорошо хоть, у нас их немного… Вас уже с Антоном познакомили? – спросил Игорь Валентинович.
– Имеете в виду кока?
– Да уж не Кука! – ухмыльнулся он. – Признаться, я здорово проголодался, а он обещал на сегодня какой-то сюрприз: то ли пирог, то ли торт «наполеон» – в честь нового члена экипажа.
– Меня?
– Конечно, вас, а кого же ещё? Не каждый день на судно женщины приходят. Родственниц я не имею в виду… Но вы этому так удивились. В себе не уверены? Считаете, ради вас не могут приготовить сюрприз?
– Не уверена… Будешь тут уверенной! Столько лет была сухопутной врачихой, и вдруг – судовой врач! А вдруг я не смогу «вписаться»? Здесь же у вас всё-таки совсем другой мир.
– Это так, – согласился моряк. – Но вот мне как раз наоборот, пришлось несколько лет провести в роли сухопутной крысы. И ничего, привык!.. Люди – они везде люди. Хоть на земле, хоть на море. Боятся везде одинаково. Любят одинаково. И умирают одинаково. Только в одном случае захлебываясь водой, а в другом – землей… Простите, что-то меня на белый стих потянуло. Хоть раньше замечен не был…
Но последнюю фразу он сказал как-то с расстановкой. Так обычно пробуют языком вдруг переставший болеть зуб.
– Однако, вы не находите, что сомнение заразно? Вот и я начал переспрашивать.
– А мне почему-то кажется, – решила подразнить его Анастасия, – что вы писанием стихов увлекались.
– Возможно, в отрочестве, – он сделал вид, что абсолютно равнодушен. – Но после гибели отца я понял, что детство кончилось.
