И будто только теперь заметил Анастасию.
– А вы, доктор, можете идти! Всё, что можно было сделать, вы уже сделали.
Как будто вытолкнул её из каюты. Все мужчины одинаковы, стараются любую вину переложить на плечи женщины. Хотя, казалось бы, при чём здесь Анастасия? Как будто сообщи она об отсутствии Марии, что-то бы изменилось!.. Или всё-таки изменилось бы? Конечно изменилось бы, они бы не ушли далеко от места исчезновения Маши, и кто знает… Может, нашли бы её… тело.
Она пошла к своей каюте, едва переставляя ноги от нахлынувшего вдруг чувства вины. Страшно-то как! Никогда прежде в жизни ей не приходилось сталкиваться с чем-нибудь подобным.
Глава десятая
Глупо было надеяться, что Анастасия вот сейчас придёт к себе, ляжет и заснёт.
Она опять умылась, разделась и стала считать то ли баранов, то ли верблюдов. В общем, каких-то животных, которые никак не желали проявляться отчетливо, а толпились в стаде и упорно не хотели прыгать через плетень.
Вдруг стало душно, несмотря на открытый иллюминатор. Можно было бы почитать, но на строчках не удавалось сосредоточиться.
И она не нашла ничего лучше, как подняться на мостик, где как раз нёс вахту старпом.
Тот не выглядел ни сонным, ни угрюмым, скорее, просто задумчивым. Сидел за своим штурманским столом и прокладывал курс. Между прочим, это Анастасия от него и узнала, на мостике имелся компьютер со специальной программой, которая почти полностью могла заменить штурмана.
– Штурмана машина заменить может, а человека – никогда! – шутил Игорь Валентинович, и прокладывал курс по-прежнему, привычным методом.
За штурвалом стоял вахтенный рулевой, которому старпом коротко отдавал команды. Некоторое время они стояли рядом, поглядывая в огромные иллюминаторы мостика.
– Возвращаемся, – коротко бросил он Анастасии, ничуть её приходу не удивившись. – Хотя я думаю, пустое дело. Что могло произойти? Маша – девочка разумная. Кто бы её осмелился обидеть при таких-то… я хотел сказать, при таком-то защитнике!
– Имеешь в виду боцмана?
– Ну а кого же ещё?.. Кэп громы-молнии мечет?
– Нет. Он обеспокоен. Меня краем этого беспокойства задело, но я сама виновата. Не доложила, что Маша не явилась по тревоге.
Старпом удивленно взглянул на нее.
– Да, Асенька, если кэп объявит тебе выговор, считай, что ты дёшево отделалась. Ты казалась мне такой дисциплинированной. Человек не явился на тревогу!
Чего вот он её грызет? Настя и сама уже всё осознала. Но от его упрека на душе и вовсе стало гадостно.
– Не знаешь, дед проявлялся? – уже помягче спросил он.
В сереющей свете наступающего утра профиль Игоря Валентиновича с завязанными в хвостик волосами выглядел по-медальному четко. Ему бы шляпу с широкими полями – вылитый капитан Блад.
– Не знаю, – пожала плечами Анастасия. – При мне не звонил. Но ведь громкая связь в его каюте работает?
– Работает, – мрачно пробурчал он и поднял трубку телефона, крутнув пару раз диск. – Фёдор, ты Машу не видел?
– Вы что там, с ума посходили! – было слышно, как возмущается дед. – Анатолий прибегал, за грудки тряс. Не виделись мы с нею сегодня! Так капитану и передай. То есть, мимоходом я её конечно видел…
Анастасия явственно услышала, как стармех взволнованно дышит.
– Я был занят, пробегал мимо, а у неё пылесос трещал. Короче, и словом не перебросились… И вообще, я сейчас иду в машину, звоните мне туда. На всякий случай, поищу дневальную там…
Это он так неуклюже пошутил.
– Значит, сегодня еёне видел? – ехидно переспросил старпом. Конечно, он имел в виду начавшиеся сутки.
– Вчера после ужина видел, однозначно, – подчеркнул стармех и положил трубку.
Анастасии почему-то вдруг стало душно. Она вышла на палубу и взглянула на горизонт – из-за моря медленно поднималось солнце. Какое-то на вид заспанное, благодаря туманной дымке, окутывающей его. Дорожка багряного цвета, чуть покачивалась на волнах, протянувшись от светила к «Василию Сурикову». Точно солнце вело его на веревке. Потихоньку подтягивало к себе.
Как быстро пролетело время. Анастасия сегодня почти не спала и спать пока не хотелось.
Итак, контейнеровоз опять шёл на восток. Что происходит? Куда могла подеваться дневальная? Не могла же она… упасть за борт! И каким образом? Голова у неё закружилась?
Анастасия почувствовала будто укол. А что, если и в самом деле ей стало плохо? И сразу стала додумывать, что не обеспокоилась вопросом Маши насчет аборта. Даже почувствовала раздражение: мол, здесь всё-таки грузовое судно, а не какой-нибудь там пассажирский лайнер.
– Ты бы пошла, поспала, что ли.
Игорь Валентинович тоже вышел на палубу и стал рядом.
– А ты сам ведь не спал.
– Я привычный.
– Не могу, – Анастасия глянула на него через плечо, – так чего-то сделалось тревожно, не до сна. Если бы Маша упала за борт, неужели она до сих пор могла бы держаться на воде?
–Всякое бывает, – пожал плечами старпом. – Море тёплое, это тебе не северные широты, да и мы обязаны сделать всё, что положено.
– А ты можешь хотя бы версию предложить, почему это произошло?
– Версию? – переспросил он задумчиво. – Этой версией лучше не делиться, потому что выглядит она… скажем, так, не очень хорошо для пропавшей Марии.
– Имеешь в виду или хорошо, или ничего?
Игорь скосил на нее глаз.
– Мы, конечно, избегаем слова – умерла, но ведь была бы она жива, давно нашлась бы.
– Неужели можно было бы на таком сравнительно ограниченном пространстве убить девушку, и чтобы этого никто не заметил? Этой ночью большинство членов экипажа и не спали. По крайней мере, до того, как Рюмина пропала.
– Я не говорил – убить!
– А что ещё могло случиться? Девочка с нормальной психикой вдруг покончила жизнь самоубийством?
– Хорошо, представим себе самое худшее, – убийство… Тот, кто это сделал, всё хорошо рассчитал. Объявили тревогу, началась суматоха. То есть, конечно, каждый знает своё место, но до него ещёнужно добежать. Многим спросонья. Тут не до того, чтобы обращать внимания на других. Самому бы успеть… А если, к тому же, ты не спишь в своей каюте, а, скажем, пригласил Машу на прогулку, куда-нибудь в укромный уголок палубы…
– Но при этом, он должен был знать, что объявят учебную тревогу, не так ли?
– Не так! – сердито буркнул старпом. – Он мог и не знать, а лишь воспользовался моментом.
– Иными словами, ты не хочешь принять мою версию лишь потому, что она сильно суживает круг подозреваемых, поэтому? Ведь о том, что эта самая тревога будет объявлена знал только комсостав.
