– И боцман, – нехотя согласился Верещагин.
Теплоход уже часа два курсировал в обозначенном квадрате. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы максимально осветить море, будто нарочно для этого тихое и спокойное, но никаких следов упавшей за борт женщины моряки так и не смогли обнаружить.
И в конце концов приняли решение возвращаться. То есть, следовать прежнему курсу.
К обеду капитан опять собрал к себе в каюту весь комсостав.
– Ищите на судне, переверните весь пароход вверх дном! Должно же остаться хоть что-то. Мария не могла исчезнуть без следа. В конце концов, она не фея, а мы не в волшебном лесу!
Анастасия заметила, что некоторые моряки упорно называют теплоход пароходом, как в старые добрые времена. Мы говорим не штормы, а шторма, пел Высоцкий.
Она была сбита с толку последними событиями и всё никак не могла сосредоточиться, а перепрыгивала мыслями с одного предмета на другой.
Капитан тоже был откровенно расстроен и тоже, как видно, не успел поспать.
– Всё уже обыскали, – хмуро заметил старший механик. – Человек пропал, не иголка затерялась.
– Хорошо, тогда уточню задачу. Ищите всё, что может хоть как-то пролить свет на таинственное исчезновение Рюминой. Проверьте шлюпки, палубу прочешите – может, есть какие-нибудь следы: клочки одежды, кровь…
Он поперхнулся, но упрямо продолжил.
– Никогда не поверю, будто Маша могла покончить жизнь самоубийством! А если на неё кто-то напал, она наверняка защищалась. Может, что-то обронила…Если такая вещь обнаружится, не хватайте её руками, зовите меня или чифа. Если я что-нибудь в этом деле понимаю, для такого рода изъятий нужны свидетели. Понятно?
– Понятно, – нестройно ответили подчиненные и разошлись по судну.
К Анастасии в лазарет никто не мог бы попасть просто так. Для этого понадобился бы ключ, который имелся у нее самой и капитана. Но она всё же зашла и проверила: в лазарет посторонние не заходили, так что Настя с чистой совестью его опять закрыла и поспешила на верхнюю палубу.
Весь личный состав занимался поисками каких-либо следов. Кто не смотрел детективов? Со стороны это выглядело смешно. Но моряки и понимали, что исчезновение дневальной ставит весь экипаж в положение подозреваемых, пока не появится хоть какая-то улика, позволяющая существенно сузить этот круг.
Поисками руководил старпом, а на нижней палубе – боцман.
Какое-то время поисковые работы велись молча, а потом вдруг раздался крик матроса:
– Игорь Валентинович, я нашёл!
Все бросились к нему.
В присутствии старшего помощника с полиэтиленовым пакетом в руках из небольшой выемки палубы, вблизи леерного ограждения, изъяли… нунчаки.
– Нашёл! – презрительно фыркнул кто-то из матросов, но тут же подавился собственным фырканьем: на металлической цепи, соединяющей ручки нунчаков, отчетливо виднелась русая прядь волос!
– Орудие убийства! – прошептала Анастасия, не в силах отвезти взгляд от страшной находки.
Кажется, только старпом остался спокоен, аккуратно упаковав находку в пакет.
– Не стоит делать поспешных выводов, – только и сказал он, хотя по мнению Анастасии, и так всё было ясно.
Правда, никак не вязалась в её представлении сущность убийцы с личностью деда, но недаром же все авторы детективов утверждают, что убийца обычно на убийцу не похож!
– Что-то нашли? – услышали они голос старшего механика.
К месту, где собралась почти половина команды, точно сговорившись, с двух сторон подходили дед и боцман.
На этот раз Игорь Валентинович не смог сдержать презрительной гримасы и почти под нос сунул нунчаки Петрову.
– Нашли! – обрадовался тот. – А я думал, куда подевались. Каюту вверх дном перевернул. Даже машинное отделение, а они вот…
Он протянул руку, а старпом приподнял пакет повыше, так что теперь и старший механик увидел запутавшуюся в них прядь и испуганно отдёрнул руку.
– Значит это ты, ты! – раненым зверем закричал боцман и ударил стармеха в лицо.
Анастасия была уверена, что тот мог бы отклониться, не допустить того, чтобы Щербонос его достал, но он стоял, точно оглушенный, опустив руки по швам.
Только успел сказать:
– Это не я!
И от удара опрокинулся навзничь, ударившись головой о палубу. Анастасии показалось, что стук удара, разнёсся на несколько миль над морем. Она подумала было, что старший механик потерял сознание, но тот качнул головой и медленно поднялся.
Боцман опять размахнулся, на этот раз чтобы ударить его ногой, но стармех уже опомнился, и успел оттолкнуть его, так что Анатолий Григорьевич со своей поднятой ногой едва удержался, чтобы не упасть и пару шагов вынужден был проскакать на одной ноге.
– Прекратить! – услышали собравшиеся знакомый рык.
К ним спешил капитан, ещё не зная, в чём причина драки, но чувствуя, что вмешаться необходимо.
– Что случилось?
– Похоже, улику нашли.
Старпом показал ему пакет с нунчаками, впрочем, не отдавая Демидову в руки.
– Ну, и что?
– Как что? – взвился боцман. – Это же Машины волосы, Машенькины, моей маленькой девочки. Он всегда на неё заглядывался, пытался совратить, негодяй!
Но стармех окончательно пришёл в себя. Анатолий Григорьевич, видимо, поверил в то, что он и дальше позволит себя безответно пинать. Шагнул было к Федору, но тот поднялся, вовсе не напоминая собой фигуру для битья.
– А ты – тоже мне, годяй нашёлся! Ты, значит, её не совратил? Или она тебя полюбила, такого красавца?!
На этот раз почему-то Анастасии захотелось встать на сторону боцмана. В смысле, сколько можно укорять человека тем, что он не красавец. Женщины порой любят не только вот таких усредненных мужиков, но и откровенных уродов…
– Федор! – строго сказал Демидов. – Вы здесь не одни.
Он подошёл к стармеху и зачем-то отряхнул ему рукав.
– Я же сказал, что не при чём. Не трогал я Машу. Как бы я мог, я ведь тоже…
Он замолчал, и Анастасия договорила про себя: «Тоже любил её!» Или хотел сказать, тоже не остался безразличным к её молодости и весёлому нраву.
Да тут страсти развернулись почище шекспировских!
Стармех повернулся, чтобы уйти, но капитан положил ему руку на плечо.
– Не спеши.
Фёдор Иванович удивленно глянул на него.
– Ты что, тоже меня подозреваешь? То есть, простите, товарищ капитан, у вас есть ко мне какие-то вопросы?
– Вот именно, вопросы. Подозревать – дело милиции, а мы лишь можем анализировать то, что видели. И увиденное, Федя, расходится с твоим утверждением о невиновности.
