– Ой ли?
– Ну, было у нас с нею, недолго…
Он явственно смутился, и в каюте на несколько мгновений повисла пауза.
– Неважно, сколько, без разницы, так разве ж за это казнят? Тем более, что мы оба вовремя остановились… Вернее, я постарался остановиться. Маша ничего не хотела слушать…
В его голосе невольно прозвучало… раздражение, нет? Видно, Маша по молодости лет не желала слушать Фёдора о том, что у него есть семья, которую тот вовсе не хочет оставлять.
– Анастасии стесняешься? – жестко проговорил Игорь Валентинович. – Дело о твоей жизни идёт, и это она всё успокоиться не может. К Олегу ходила, чтобы он дал с тобой свидание…
– Спасибо, Настя!
– Нужно ей твое спасибо! – взорвался старпом. – Ты расскажи, в подробностях – я не имею в виду интим, что с вашими отношениями было не так? Может, кто-то ей угрожал? Кто-то к тебе приревновал?
– Кто мог бы угрожать Маше?
Теперь в голосе стармеха прозвучала невольная нежность. И на глаза навернулись слезы… Нет, показалось. Просто он на минутку отвернулся к иллюминатору, сглотнул и, вроде, ничего и не было.
– Мало ли… Мужчины по-разному стараются привязать женщину к себе. Кто-то с помощью подарков, а кто-то – угрозами.
– Просто она была доброй девочкой, сочувствовала нам. Считала, что морякам приходится труднее всех. Говорила, женщина и то без мужчины страдает, а мужчина – месяцами без женщины. Это, мол, для здоровья вредно…
– Этак ты договоришься, что Маша на судне была кем-то вроде маркитантки.
– Вообще-то маркитантки торговали продовольствием, – заметил Фёдор, – а не своим телом.
– Отцы-командиры! – подала голос Анастасия. –Нам всего десять минут дали, и половину времени вы уже истратили ни на что.
Игорь Валентинович согласно кивнул.
– С Марией всё ясно. Ты вот о чём, Федя, подумай, не было ли в твоей жизни событий странных, неординарных, на которые ты, может, и внимания не обратил, а кто-то пострадал… Возможно, и по твоей вине.
Стармех вздрогнул, как будто промелькнуло в его голове воспоминание, о котором не хотелось помнить, но он тут же запрятал его на самое дно памяти, да ещё для верности камнем придавил, чтобы больше не всплыло.
– Хорошего же ты обо мне мнения. Если помнишь, я был на войне. А там человека обидеть, как два пальца об асфальт. Может, я у кого из боевиков брата застрелил или друга?
Телефонный звонок заставил всех трех чуть ли не подпрыгнуть.
– Слушаю, Олег Николаевич, – взял трубку старпом.
– Ты у меня десять минут просил? – сурово напомнил капитан. – Так они уже прошли. Ключ от каюты стармеха мне принеси. Немедленно.
– Не дают нам с тобой и поговорить, дед, – вздохнул старпом. – Но ты-то в случае чего можешь мне в каюту позвонить. Если вспомнишь. Мне кажется, разгадка где-то рядом, просто мы о ней не знаем.
Он пропустил вперед Анастасию и что-то шепнул заключённому под домашний арест. Она, к сожалению, не расслышала.
Анастасия повесила голову: ей казалось, что их разговор с Фёдором ничего не дал. Получилось, что пришли и поболтали о том, о сём. Без результата.
– Погоди, – остановил её бредущую старпом. – Я только ключ кэпуотдам и вернусь. Пойдём-ка с тобой на верхнюю палубу, пошепчемся. Там и не услышит никто, и ветерок свежий, может, надует какую умную мысль.
– Я покапойду к себе, переоденусь, – решила Анастасия. – Наверху и встретимся.
Когда ониминут через десять сошлись на верхней палубе, на лице старпома было выражение Знания с большой буквы. Как будто он вдруг всё понял и теперь собирался поделиться этим озарением с Анастасией.
– Концы этого дела надо искать в прошлом, – решительно заявил он.
– Ага, – согласилась она, – и мне попадался старый детектив с таким названием: «Выстрел из прошлого».
Он смутился.
– Я, конечно, понимаю, что выглядит такое утверждение глупо, но я всего лишь следую логике: никакого серьезного происшествия с участием Фёдора в последние как минимум два года не происходило, и потому он не мог обидеть кого-то настолько, чтобы человек, рискуя головой, стал бы ему так жестоко мстить… Петров – добрейший человек…
– В прошлом – боевой офицер, – подсказала Анастасия. – Как-то к такой профессии не подходит определение: добрейший.
– До чего же ты нудная, Анастасия, – жёлчно заметил он. – Нет, чтобы заглядывать мужчине в рот, со всем соглашаться. Мы ведь это любим. Этак ты никогда во второй замуж не выйдешь.
Она прыснула, а потом, не выдержав, рассмеялась.
– Ты за меня так переживаешь?
– Конечно, переживаю, ведь без пригляда ты можешь совершить ещё одну ошибку и опять выйти замуж не за того человека.
– Спасибо за заботу. Только ты не о том думаешь… Итак, давай рассуждать дальше. Где-то в военном прошломФёдораслучилось нечто из ряда вон выходящее…
Игорь задумался.
– Получается чересчур категорично: в военном прошлом. То есть, в Чечне, а это – если нам не поможет сам Фёдор, дело заведомо нерешаемое. Как любят говорить в детективах следователи: висяк!
– Если профессионалы не могут такие вопросы решать, то, думаешь, у дилетантов получится? Наверное, зря я это затеяла.
Теперь уже открыто стала сомневаться Анастасия.
– Должно получиться. У нас нет другого выхода, если мы хотим помочь Петрову, надо поднапрячься… Знаешь, что, пошли в мою каюту, позвоним ему оттуда и спросим, не придумал ли он чего-нибудь.
– И я буду слышать, что он говорит?
– Конечно. У меня в каюте два телефона: один на рабочем столе, а другой – у койки.
Анастасия ничего особенного не усмотрелав том, чтобы пойти в каюту старпома. И напрасно. Как показали дальнейшие события, она не умела конструировать будущее.
Конечно, просчитывать возможные варианты – не её конек. Если Игорь говорит про логику, то у Анастасии с этим напряг. Умей бы она просчитывать варианты, возможно, не разошлась бы с Петром…
Впрочем, чего это она вдруг приплела сюда Петра? В огороде бузина, а в Киеве дядька.
Вчера она говорила по мобильнику с дочерью, и Светка сообщила ей, что приходил папа.
Папе никто не мешал общаться с дочерью. Анастасия вообще считала несусветной глупостью то, что некоторые женщины чуть ли не прячут детей от бывших мужей. Что это, ревность к его новой семье? Использование единственного оставшегося козыря в игре: кто кого больше уязвит?
В конце концов дочь вовсе не виновата в том, что родители больше не находят общего языка, и возможность видеться с отцом вряд ли как-то дурно повлияет на такого великовозрастного ребенка.
– Папа ужасно удивился, что ты ушла в рейс. Говорит, наверное, мама на работу не может устроиться. Или, говорит, общественные деньги растратила, или кредит не может выплатить… Если, говорит, она не хочет брать у меня деньги безвозмездно, пусть возьмет в рассрочку…
