– Игорёша, мне щекотно!.. А что ты говорил насчет «давно хотел это сделать»? Я на судне всего девятый день.
– Это на судне. А так-то мы давно знакомы…По крайней мере, я подумал в какой-то момент, что давно тебя знаю…
Он выглянул из-под простыни и показал ей, будто она не видела.
– Посмотри, какая красивая фигура. Как у юной девушки.
Как! Теперь она только и будет слышать это – как! Конечно, юной девушке этого говорить не надо. Он и к Анастасии подъехал только потому, что поблизости нет юных девушек.
Подумала и удивилась своему ожесточению. Нет, чтобы расслабиться и получать удовольствие, она опять начала самой себе отравлять жизнь.
Что поделаешь, с некоторых пор, обнаружив у себя пару седых волосков, Анастасия почему-то начала готовиться к старости. Скоро наступит такое время, что ей станут уступать место в транспорте не только потому, что она женщина, а и потому, что женщина немолодая…
И так ей становилось себя жалко. Казалось, она ещё толком и не жила, а уже надо отходить в сторону и уступать место молодым.
Вот и за Игоря она всё решила. Что ему тоже нужны эти самые молоденькие девушки. И с нею он лишь по причине их отсутствия.
– Ну, что опять? – удивился он. – Откуда на твоем лице это выражение обречённости?
– Что, так заметно? – смутилась она.
– Заметно. Ты похожа на человека, который сам себе рассказывает истории про жизнь. Если смешные – смеётся, если грустные – плачет, а про то, что происходит с ним наяву, старается не думать… Вот что ты сейчас крутишь-вертишь в своей красивой голове? О чём может печалиться женщина, у которой всё есть?
Ему этого не понять. Женщина, которой давно не двадцать, всегда будет комплексовать, хотя по большому счету, что это изменит? А ничего. Прав Игорь, она будет лишь отравлять существование самой себе. А заодно и тем, кто с нею рядом.
Когда раздался телефонный звонок – примерно в половине двенадцатого, Игорь встал и прошёл к аппарату на столе, кивнув Анастасии на телефонный аппарат у кровати.
– Слушайте, я вспомнил! – пробормотал голос Фёдора, но так глухо, что старпом счел нужным переспросить.
– Вспомнил, кого смертельно обидел?
– В том-то и дело, что обидой это трудно назвать. Скорее, несчастный случай. И поэтому я его в своих воспоминаниях не рассматривал, поскольку в случившемся был виноват скорее косвенно… Ася слушает?
– Слушаю, – отозвалась она. – Ты волнуешься?
– Кто бы не волновался! В общем, так получилось, что к нашей части приблудилась собака. Сторожевая. Овчарка. Никого к себе поначалу не подпускала, а меня почему-то признала…
– Федя, с тобой все в порядке? – осторожно поинтересовалась Анастасия.
Может, он от собственных переживаний слегка рассудком подвинулся? У попа была собака, он её любил!
– Погодите, я сам волнуюсь, вот потому и говорю не очень складно… Пес был оголодавший, худущий, с незажившей раной на правом боку – пуля прошла по касательной. Когда её в медсанчасти сестричка обрабатывала, Джек мне чуть руку не прокусил. Пришлось ему в пасть сунуть, чтобы под горячую руку – вернее, лапу, – никому от него больше не досталось.
– Ты не издалека начал, Федя? – теперь уже поинтересовался и Верещагин.
– Я начал с начала, – не согласился тот, – и попрошу меня не перебивать.
– Пожалуйста, кто тебя перебивает! Уже и спросить нельзя…
– Никто не знал, откуда он в расположении части взялся, но пес был непростой. И, скорее всего, на злость его особо натаскивали. По крайней мере, он нисколько не был похож на тех огромных добродушных барбосов, которые бродили по дворам местных жителей, и с которыми дети аборигенов с детства играли, как с теми же котятами или цыплятами…
Он запнулся.
– В этом краю никто не натаскивал собак на людей, потому никто и не поверил в то, будто собака может причинить вред человеку… Тем более ребёнку.
Сказал и замолчал. Анастасия с Игорем тоже молчали, огорошенные словами Федора. То есть, тот ещё только начал рассказ, но они уже предвидели его окончание, и оттого уже переживали у телефона.
Странно, сознание Анастасии будто раздвоилось. С одной стороны, она сопереживала старшему механику, хотела помочь по мере сил, но другая её часть была во власти недавно происшедшего с нею события.
Она даже не ожидала, что настолько это происшедшее будет мешать ей слушать рассказ Петрова.
Итак, между нею и Игорем ЭТО произошло. Другой скажет: подумаешь! Но дело в том, что воспоминаний, подобных такому событию, у Анастасии было не так уж много. А если точнее, то всего лишь одно, длинное воспоминание её семейной жизни.
Как ни странно, до сего времени мужчина в жизни Насти был всего один – бывший муж. Потому она так тяжело и пережила разрыв с ним, что просто не могла представить на его месте какого-нибудь другого мужчину. И ещё долго бы переживала и мучилась, не случись этой её новой работы. А потом волнения после разговора с Фёдором. И этот визит к капитану… В общем, всеми перечисленными событиями она была не то, чтобы сбита с толку, но как-то взбудоражена.
Наверное, и Пётр, уже имея другую жену, не представлял себе, что Анастасия может с кем-нибудь повторить то, что было у них. Он, помнится, даже как-то пришёл – нарочно тогда, когда Светки не было дома, и попытался склонить её к сексу. Думал, наверное, закрепить бывшую жену за собой, чтобы иметь на этот раз как любовницу. Между ними тогда произошла настоящая борьба.
– Как ты не понимаешь, – говорил он, жарко дыша в ухо, тиская её выворачивающуюся, – нельзя женщине так долго быть без мужчины. Она от этого стареет. Я просто хочу тебе помочь!
Помогальщик! По сути дела, чужой муж.
Она так и сказала:
– Я не сплю с чужими мужьями.
– Дура! – кричал бывший муж. – Ты – дура! Какой я тебе чужой? Я всегда буду твоим.
Это прозвучало так глупо, так нелепо, что она расхохоталась ему в лицо. И тогда он выпустил еёи ушёл, шипя рассерженным зверем.
Почему? Анастасия считала, что она как раз поступила умно, не создав прецедента. Иначе – вот цирк! – он так и мотался бы между нею и молодой женой. Спасибо, не надо. Такие картины она наблюдала сплошь и рядом. И не хотела ни в чём подобном участвовать.
Что он себе думал, чтобы Настя вот так взяла и ушла из королев… во фрейлины! Нет уж, извините!
И вот теперь она переспала с Игорем. Кто-то сказал: труден только первый шаг. Дальше, надо думать, всё пойдёт куда проще. Но это она так над собою посмеивалась.
Всё же кое-какая тревога ей сейчас не давала покоя. Что он о ней думает? Только она восхищалась тем, как они обходятся почти без слов, и вот, уже ей захотелось этих самых слов. Пусть говорит, что она – самая лучшая, пусть врёт напропалую, она будет радоваться и верить ему…
