А что, если вопрос о том, кто убил Машу, вовсе не сложен? Если убил её всё-таки боцман? До сего времени Анастасия запрещала себе так думать, потому что и капитан, и старпом, да что там, и сам стармех в один голос утверждали, что Анатолий не мог этого сделать. Слишком любил Марию. А что, если сделал именно потому, что слишком любил?!
Скорее всего, у них просто замылен взгляд. Не может быть, потому что не может быть никогда. Никто из них не мог никакого довода привести кроме этого. А разве не любил Отелло Дездемону?
Вот в чём всё дело: мы не верим в то, что ревность может быть сильнее любви. И литературные источники нам не указ. И если Анастасия вспомнила Отелло, это лишний раз говорит о том, что она почти согласилась с Верещагиным, будто на судне не может быть таких страстей, за которые убивают. А если может?
Иной раз она смотрела передачи о бытовых убийствах. И там почти всегда фигурировал алкоголь. То есть, человек, поднявший руку на того, кого любит, был непременно в состоянии алкогольного опьянения. Потому считалось, что настоящие чувства к этому никакого отношения не имели. Даже возникало ощущение, что и чувствовать-то мы разучились, не будучи в этом самом состоянии опьянения.
Никто, между прочим, не рассматривал вариант, казалось бы, вполне логичный: например, что у боцмана могла элементарно съехать крыша. Или он мог впасть в состояние аффекта, с чем так часто сталкиваются следователи.
Его красное апоплексическое лицо говорит о том, что у него предрасположенность к скачкам давления. Мог случиться какой-нибудь микроинсульт, задеть мозг, и человек стал неадекватен…
Нагрузка боцмана на судне достаточно велика. А тут ещё девчонка взбрыкнула. Могла наговорить ему такого, что Анатолий Григорьевич разъярился.
Мария подумала, что на судне ей сам черт не страшен, а Щербонос мог подумать, что именно на судне он сможет так всё провернуть, что никто ничего не узнает. Ни тебе отпечатков пальцев, ни следов крови, ни бездыханного тела…
Да, чем больше Настя об этом думает, тем больше уверяется в том, что такое под силу только боцману. Кто бы из моряков помоложе стал так тщательно всё обставлять? Да ещё и запутывать в нунчаки волосы девушки. Интересно, убийца этот клок вырвал или срезал?.. Не носил же он с собой для этого ножницы!
Вот только на Панкратова он зря напал. Так, может, и удалось бы всё списать на Фёдора, но когда напали на Михаила, Петров был под замком. Впрочем, если и в самом деле у боцмана нарушение психики, то он об этом уже не думал. Мания преследования застила ему глаза.
Глава двадцать вторая
Анастасия всё-таки добилась своего. Капитан, видимо, рассмотрел её кандидатуру и включил в состав членов совета. При главе ставки.
Вечером капитан пригласил врача к себе в каюту, где уже присутствовал Игорь Валентинович, и – о, счастье! – Фёдор Иванович. А вскоре мужчины сидели и внимательно слушали, как Анастасия «делала доклад» по той информации, которую удалось собрать.
Итак, версия насчет «выстрела из прошлого» оказалась ошибочной. Да и с самого начала пахло от неё надуманными приключениями и надуманным же сценарием. На поверку всё оказалось проще и сложней.
А в конце Настя взяла и пересказала мужчинам мнение Валерии.
– Между прочим, в детстве мы пользовались таким приёмом, – сказал стармех. – Если кто-то из ребят не хотел признаться в чём-то нехорошем, его просто«брали на пушку». Врали, что его видели там-то и там-то, кто-то выступал в ролисвидетеля и рассказывал, как всё было «на самом деле», и наш преступник в большинстве случаев ломался.
– Точно, дети частенько берут друг друга на «понт», у нас во дворе так это называлось, – поддержал его старпом.
– То есть, вы хотите взять на понт боцмана? – сообразила Анастасия.
– Вот именно! – сказал Демидов. – Мы ничего не теряем. Если ошиблись, перед Анатолием извинимся. А если нет… тут нам и карты в руки. Я считаю, Игорь прав, негоже нам подставлять под удар Фёдора, если он просто не мог совершить этого. Я опросил его ребят: всё время учебной тревоги и часа два после Фёдор никуда из машинного отделения не отлучался. Ни на минуту. У него стопроцентное алиби… В отличие от Анатолия.
Ты посмотри, считает он! Анастасия даже разозлилась. А когда об этом она говорила, капитан и не слушал. Теперь он уже считает!..
– А сразу этого нельзя было выяснить? – обиженно поинтересовался Петров. – Вы заставили меня поволноваться.
– И ты хочешь сказать, не за дело? – криво ухмыльнулся капитан.
Конечно, все знали, что, как говорится, косой кривому глаз колет, но сейчас Демидов был в своем праве.
Петров кивнул и поник. Замечание капитана било не в бровь, а в глаз. Но тут же он встрепенулся.
– А давайте я сам с боцманом поговорю.
– Нет, – строго сказал Демидов. – Больше я рисковать не хочу… Кстати, Анастасия, Панкратов в ваше отсутствие под присмотром?
– Я попросила Зинаиду Поликарповну, чтобы она в лазарете посидела. И сказала, чтобы она никому не открывала.
Обвела взглядом моряков: они не смеются ли над ней как над перестраховщицей? Но те были как никогда серьезны.
Теперь, кажется, никто не сомневался в виновности боцмана. Только вот как провести теперь его арест? А что, если он станет сопротивляться? Да и согласятся ли матросы принимать участие в задержании своего начальника?
– Может, подождать, когда на судно придут представители полиции? – высказала предложение Анастасия.
– А вдруг он ещё кого-нибудь попытается убить? Если можно предположить, что у него мания преследования, то в опасности окажется кто угодно, – решительно проговорил Демидов.
– А команда в курсе, что Фёдора мы выпустили? – спросил Верещагин.
– Вроде, никого в коридоре не было, когда я открывал дверь, – ответил капитан, – а там… кто его знает. Ты же знаешь, пытаться утаить что-то на пароходе – напрасный труд.
– Ох, как мне это не нравится! – покачал головой Игорь Валентинович.
– Интересно, кому нравится? – буркнул Демидов. – Анастасия, а что говорит Зинаида Поликарповна?
– Говорит: бедная девочка! Женщина может выступить против одного мужчины, а против целого стада…
Старпом, не выдержав, фыркнул. Стармех улыбнулся. Капитан недовольно проворчал:
– Не вижу причины для смеха.
– И когда мы пойдем к Щербоносу? – спросила Анастасия.
– Кто, мы?! – капитан от возмущения даже подскочил в своем кресле. – Вы, Анастасия Львовна, сидите в лазарете и носа наружу не показываете. Если всё на самом деле обстоит так, как мы подумали, то Щербонос может сдуру и заложника взять. Хорошо, если это будет не корабельный врач.
Ослушаться Анастасия не могла, о чём потом жалела очень долго. Если уж на то пошло, это она вычислила преступника, и ей же не позволили присутствовать при его аресте! Нет в мире справедливости, а уж в мужском коллективе и подавно.
