– Но я не знаю, – нехотя взялась за вещи Светлана. – Я же никогда в рейсы не ходила!
– А кто ходил? Я?
– Могла бы позвонить тете Ире…
Ирина Колечкина – старинная, можно сказать, с горшка, подруга Анастасии. И в самом деле, странно, что ей до сих пор не позвонили… Позвонили бы, если бы Анастасия не нахамила подруге, когда та стала доставать её советами. Мол, зря она так на работу торопится. И в том, что бывший муж поддерживает материально, ничего обидного нет. Молодец, настоящий мужик!..
– Тетя Ира тоже в таких делах ничего не смыслит.
– Вот ия, кроме университета, никуда не ходила. То есть, понятно, в гости к друзьям-приятелям, не без того. А это по морским понятиям – чистый каботаж
2. Ты же идешь в загранку?
– Конечно. В Японию. И буду наверняка в город выходить. А в чём?
– В джинсах и футболке – самая демократичная одежда.
– Не смешно!
– А я и не смеюсь.
Анастасия присела в кресло и жалостливо посмотрела на дочь.
– На самом деле, у меня не ладятся сборы совсем по другой причине. Я оставляю тебя дома одну, как мне сказали, не меньше, чем на месяц.Тебе только восемнадцать исполнилось. Я же от беспокойства за тебя испереживаюсь вся…
– Мама, ты никогда не было курицей…
– Это ещё что! – взорвалась Анастасия. Сказывалось беспокойство таким образом, что она нервничала больше обычного и во всём видела подвох или покушение на привычные ценности. В данном случае, на авторитет матери.
– Не знаю, о чём ты подумала, а я имею в виду то, что ты вдруг стала надо мной кудахтать. Ну, хочешь, я попрошу, чтобы это время со мной пожила Оксана?
– Какая из Оксан – у тебя их две.
– Я имею в виду Куркову. Ту, что живет в общежитии. Думаю, она обрадуется. Я буду жить в твоей комнате, а она – в моей.
– А нельзя вам обоим жить в твоей комнате?
– Тебе жалко стало? У нас, кроме твоей, ещё три комнаты! Или ты предлагаешь остальные на время твоего отъезда запереть?
Анастасия смутилась: и в самом деле, о том ли надо думать? Она вздохнула устало.
– Ничего я не предлагаю. Живите, где хотите.
Но подумала: вот именно, есть ещё три комнаты, а Светке всегда нравилась комната матери, вот она и мылится. А почему бы просто ей не сказать? Пользуйтесь остальными тремя комнатами, а мою оставь в покое. Нет, сразу стала отрабатывать задний ход. А вдруг её заподозрят в скупости или, кто знает, в чём ещё!
– Теперь ты обиделась. А я всего лишь хотела сказать, что уже выросла. Между прочим, заканчиваю первый курс университета, и живу дома, а не в общежитии только потому, что в этом нет необходимости – высшее учебное заведение находится в моем родном городе, в то время как родители Оксаны живут в двухстах километрах отсюда… Да разве одна такая Оксана? Сколько девчонок живут вдали от родителей с семнадцати лет, а я у тебя из другого теста сделана?
– Понеслась душа в рай! Светка, если тебя зацепили, ты можешь без устали сражаться против всех и вся, включая собственную мать. Вот уж свекруха будет, не приведи бог.
– Как ты сама-то в этих случаях говоришь? Косой кривому глаз колет! Это про мужа с женой говорят: одна сатана, а мужчины, знаешь, как говорят? Если хочешь знать, какой твоя жена будет со временем, посмотри на тёщу!
Анастасия улыбнулась: боевую девчонку вырастила.
– Ладно-ладно, мир! Сделаем мне скидку: я просто волнуюсь. Я боюсь моря, боюсь нового коллектива… И вообще! Ну, какой из меня судовой врач?
– По-моему, очень хороший.
Светлана в порыве любви прижалась к матери. Вот так всегда, если у них возникали хоть крохотные размолвки, дочь судорожно обнимала мать, как будто та могла настолько обидеться, что даже уйти из дома. Как в своё время отец.
Отца Света пламенно любила, и до сих пор не могла простить матери, что его с ними нет. Странно, в таких случаях во всем обвиняют отца, а Светка считала виноватой мать.
Хотя Пётр Петрович Смеляков имел уже другую семью, но при этом часто виделся с дочерью, был в курсе всех её дел, и помогал бывшей семье так активно, что благодаря его деньгам, Анастасия могла бы вообще не работать.
Могла бы, но гордость не позволяла. Он думает, что она без него пропадёт? А вот фиг ему! Платит Светке алименты, так это святое дело. А содержать заодно и бывшую жену – это уже ни в какие ворота не лезет! Так что Анастасия – подруги говорят, дурочка! – отбивалась от Петечкиных денег как могла.
Нет, она конечно женщина нормальная, и денег, как известно, лишних не бывает, но брать их у него означало как бы простить ему предательство. Вроде, ничего не произошло, и он не создал другую семью. Спрашивается, куда торопился? В самом деле, полюбил свою новую жену или женился назло Анастасии?
В первом случае – обидно, а во втором – просто зло берёт. Ради принципа испортил Анастасии жизнь? Вот чего, спрашивается, он приходит к ней домой, когда его никто не зовёт?!
Она смотрела в его злые глаза – не хочет брать деньги! – и посмеивалась про себя. Это же надо, до чего дошло! Ещё немного, и он начнет её ненавидеть.
Подруга Ирина тоже злилась на неё и набрасывалась с упреками, словно Анастасия своим чистоплюйством подводила всех разведённых женщин страны.
– Пусть платит! – ругалась она. – Развалил семью, женился на какой-то трычке-малолетке, и будет теперь благоденствовать? Нет, милый, ты выполни свой долг, выучи дочь, выдай замуж…
– Ира, – пыталась остановить подругу Настя, – я никаких претензий к нему не имею.
– Вот именно! – говорила та, не уточняя, что именно. – А он и радуется, что его жена – женщина порядочная. Другая бы показала ему тихую жизнь!
Впрочем, всё, что ни идёт, к лучшему. Сейчас бы Анастасия сидела дома и ни о какой работе не беспокоилась. Или всё равно не сидела бы?
Почему Пётр так не хотел, чтобы она работала? Неужели не понимал, что Анастасия не из тех женщин, что могут прожить без любимого дела? Не хотел понять.
– Зачем тебе работать? – кричал он и тряс жену за плечи. – Твоя месячная зарплата – это мой заработок за час. Да что там, час, за пять минут!
– Ты – это ты, а я – это я, – не соглашалась Анастасия, которая была возмущена тем, что Пётр считает, будто деньги могут решить все проблемы. Если он зарабатывает много, значит, жена должна заглядывать ему в рот, сидеть и не чирикать… А её работа, значит, и не работа вовсе?
Если государство не платит врачам то, что им положено, получается, и работа медиков не слишком важна? Хотела бы она посмотреть на Петра Петровича, который хотя бы… хотя бы ногу подвернул! Даже в этом случае он без врача бы не обошёлся, но это не мешает ему считать, будто Настина работа ничего не стоит!
