Похоже, отговорка у него стандартная. Но он смутился, или мне показалось?
– А раз не наскучила… Поешь со мной?
– Спасибо, мы с Алексеем уже поели.
– Тогда, может, выпьем?
У моего мужа, что называется, отпала челюсть. Когда это я за все двадцать пять лет совместной жизни хоть раз предложила ему выпить? Наверное, каждая русская семья подсознательно боится того, что кто-то из её членов станет увлекаться спиртным. Раз выпьем, второй, а там уже и до алкоголизма недалеко. И такие шутки стараются не шутить, чтобы не испытывать судьбу.
Не дождавшись ответа, я пожала плечами.
– Я думала, мы отметим мой первый самостоятельный выезд.
Он ещё какое-то время переминался с ноги на ногу, а потом махнул рукой.
– Ладно, давай. Тебе как всегда полусладкое?
– Нет, сегодня я, пожалуй, выпью коньячку.
Народ ответил на мое желание длинной паузой, так что пришлось самой наливать коньяк в рюмки мне и моему мужу.
– Салатик? – спросила я.
– Клади. И колбаски с сыром. Кажется, у меня на нервной почве разыгрался аппетит.
Я внимательно посмотрела на мужа. Он и в самом деле, будто с голодного края, стал быстро жевать, но не поднимая на меня глаз.
– Подожди, Ваня, мы же хотели выпить.
– Это ты хотела выпить!
– Ты прямо напрашиваешься на ссору. А ведь мы с тобой всегда всем рассказывали, что за двадцать пять лет ни разу не поссорились. Наверное, это всё же не показатель счастливой семейной жизни. Есть супруги, которые часто ссорятся, но при этом нежно любят друг друга.
– Не говори глупости.
– Это уже не оригинально. По-моему, ты застрял на одной и той же фразе. Больше сказать нечего?
– Что можно сказать ещё, если это правда. Ты говоришь и делаешь одну глупость за другой. И я не могу понять, почему?
– Вот и ответ на твой собственный вопрос. Просто ты разлюбил меня… Если, конечно, любил когда-нибудь…
– Не говори глупости, – пробурчал он привычно, и осёкся.
Не выдержав, я расхохоталась.
– Давай выпьем за понимание.
– Странная привычка у тебя появилась: всё вышучивать.
– Смеяться, право, не грешно над тем, что кажется смешно! – процитировала я и выпила рюмку коньяка залпом, хотя и знала, что этот благородный напиток нужно смаковать.
– Юль… – он помолчал и предложил. – А что, если нам с тобой начать всё заново?
Я прямо застыла с вилкой в руке.
– Считаешь, у нас всё так плохо?
Иван уставился на меня, словно не мог поверить, что слышит такую ересь.
– Вообще я не это хотел сказать… Просто меня беспокоит, что ты всё дальше уходишь от меня, и я боюсь, мы оба об этом пожалеем.
Думаю, многие женщины в возрасте, скажем, за сорок хотели бы услышать от своих мужей такие слова. Предчувствие новой влюбленности, страстности, нежности… У меня такого желания почему-то не было. Видимо потому, что двадцать пять лет назад у меня не было никакой прелюдии.
Не было этих самых нежностей-страстностей. Подали документы в загс, съездили в ателье, примерили: я – свадебное платье, Иван – свадебный костюм. Провели брачную ночь, как в старые добрые времена, а потом поехали в свадебное путешествие по путёвке, которую подарили нам родители.
Иными словами, отсутствие той самой прелюдии, какая бывает у других, тот самый высмеиваемый юмористами конфетно-букетный период, в дальнейшем не вызывало ни у кого из нас ностальгии. Не по чему было грустить. Иными словами, какое-то время муж всё не мог поверить, что владеет той самой красоткой, в которую влюбился, увидев фото в журнале… А когда поверил и понемногу привык, тоже стал считать, что всё идёт как надо…
Но прелюдии, как выясняется, не было у меня. За мной, по крайней мере, до свадьбы, жених особо не ухаживал. Так, я перешла из рук в руки, как товар или кошка, которую в эти самые хорошие руки отдают.
Иван же, не встречая ответной восторженности с моей стороны, спасибо, не стал требовать выражения особой любви… Считал, стерпится – слюбится? Что поделаешь, если я такой человек, равнодушный!
Правда, никто и не обещал, что у меня непременно будут с мужем романтические отношения. Предполагали, что у нас сложился прочный брак, и оказались правы. На все двадцать пять лет. Гарантия, как на японские телевизоры, ну а после гарантийного срока – это уж как получится!
Обычно женщины винят в распаде семьи своих мужей, но если у нас такое случится, виновата буду только я одна.
– Что мне в тебе всегда нравилось, так это жертвенность, – сказал вдруг Иван, до того от меня чего-то ожидавший. – И вряд ли утверждение, что я тебя совсем не знал, правильное. Вот сейчас могу поставить сто к одному, что ты вовсе не винишь во всём меня.
– Почему ты так думаешь?
– Потому, что ты ужасно самокритична. И когда у тебя на лбу появляются две продольные морщинки, значит, ты готова признаться всему свету: это я во всем виновата!
– Правда, что ли? – удивилась я.
Судя по всему, мне ещё долго предстоит удивляться. На самом деле так и есть. Чтобы плыть по течению, много ума не надо. И жертвенности в этом никакой. Не позволяй душе лениться, даром что ли сказал классик. А я позволила!
Глава десятая
– Слушай, Илона, у нас вроде тьма гаишников, и где они все, – по кустам за городом? По крайней мере, в городе их не видно. Недавно я передачу смотрела, говорят в стране полицейских – миллион двести тысяч. Я к чему это говорю: сплошь и рядом машины подрезают даже трамваи, а штрафануть нарушителей некому!..
Мы стояли возле двери на кафедру и разговаривали. Оказывается, работая в одном здании, мы ухитрились не видеться больше месяца. Ни у кого из нас не возникла в том потребность.
Подруга как бы ненароком осматривала меня, и в глазах её стыло удивление. Даже больше того, недоумение: что случилось? Очевидно, я была настолько не похожа на привычный однажды вылепленный образ, что она никак не могла сообразить, почему это и откуда? Да и тема, выбранная мною для разговора, ей оказалась совершенно незнакома, а если она о чём-то таком и слышала, то это не вызвало у неё интереса.
– Не думала, что ты такая высокая, – задумчиво проговорила она.
Я невольно посмотрю на её каблуки, такой же высоты, что и у меня. Оказывается, мы с нею одного роста. Просто обычно у меня туфли были без каблуков, в то время, как Илона без каблуков кажется и в туалет не ходила. Вот и казалось, что она выше меня.
Что-то в её голосе меня насторожило, но ненадолго. Конечно же, показалось! Именно раздражение, а возможно и ненависть…
Неужели я стала сомневаться в той, которую прежде считала своей лучшей подругой. Какая же она лучшая? А такая, что другой просто нет. Если не считать приятельниц, которые хорошо если появляются в моей жизни раз в год вроде Лильки-фотографа. Кажется, она не выпускает фотоаппарат из рук, а подруг любит за то, что на её фотоснимках хорошо получаются. Глянцевые журналы охотно берут у неё эти фотографии – на них мы, Лилькины подруги получаемся невероятными красотками. Получается, наша с Иваном серебряная свадьба праздновалась недавно благодаря Лилии…
