– Не надо ничего придумывать, – подтолкнула Мария Владиславовна, – расскажи всё, как есть.
– Началось всё с того, что одна крыса назвала меня толстухой!
Женщины дружно расхохотались. А преподаватель классицизма Алла Даниловна громко фыркнула.
– Мало ли как меня кто называет! На всякий чих не наздравствуешься. Правду хотим, правду!
И все стали скандировать:
– Правду! Правду!
Я никак не ожидала, что именно правда не будет принята ими. Впервые я столкнулась с тем, что именно правду народ и не хотел.
– Обещайте меня не перебивать…
– Обещаем!
– Короче, на праздновании нашей с мужем серебряной свадьбы я вдруг посмотрела на себя со стороны…
– Нарочно не придумаешь, – нарушил установившуюся после моего рассказа тишину голос «романтика» Дарьи Артуровны. – Это называется: богатые тоже плачут.
Я только отхлебнувшая изрядный глоток сока – промочить пересохшее горло, чуть не захлебнулась.
– В каком смысле?
– В таком.
Дарья посмотрела на меня и усмехнулась.
– Жаренный петух тебя, деточка, не клевал! То, что ты для себя только открыла, мы давно уже прожевали и выплюнули.
Деточка! Ей же самой… ну да, пятьдесят один. И откуда вдруг такое раздражение. У нее муж, дети – сын и дочь, ездит на работу на «мерседесе»…
Девчонки-лаборантки прыснули. Они ещё такое не жевали.
– Ну, и к чему ты это сказала? – поинтересовалась Мария Владиславовна.
– Да так, чтобы напомнить, для чего мы здесь собрались. У Юлианы – юбилей. Она пятнадцать лет с нами бок о бок.
– Да не совсем о бок! – включилась преподаватель «средневековья» Валерия Александровна. – До сего времени Юленька наших застолий избегала. Глядишь, и раньше бы прозрела, если бы вела себя, как другие.
Ничего себе! Называется, отмечаю юбилей. Вместо того, чтобы меня хвалить… Не то, что я этого так уж хотела, но и что меня станут разбирать по косточкам, точно не ожидала.
– Хватит! – строго приказала Мария Владиславовна, и все замолчали. Она уже мягче продолжили. – Вы увлеклись. Завидовали, что ли?
– Завидовали, – соглашается Нинель и поправляет затейливую прическу. – Но получается, что завидовали тому, что слепой не видит, и оттого счастлив.
Будто меня здесь нет! Разговаривали между собой как об отсутствующей.
– Ты лучше о себе расскажи, – предложила Нинели Алла Даниловна. – Сфотографировала ты ту продавщицу?
– Сфотографировала.
Женщины опять рассмеялись. Теперь я была не в курсе. Перегнувшись через подлокотник, Валерия Александровна вкратце рассказала мне о событиях в семье Нинели: муж увлекся продавщицей хозяйственного магазина, и Нинель, которая всегда считала, что сделала одолжение, выйдя замуж за простого строителя, вдруг узнала, что он вовсе не влюблен до гроба в свою жену.
– Главное, уже лет пять, как ничего не может, а туда же. Как говорится, куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй… С чем там за другими бабами ухлестывать! – возмущалась Нинель. Когда женщина в гневе, она не видит перед собой препятствий и не думает о том, что такие вещи лучше бы держать в тайне от других. Зачем? Пусть все знают, как она мучается. Она! Такая красавица и умница с таким козлом…
– А зачем надо было фотографировать? – полюбопытствовала я.
– Затем, чтобы ему в морду ткнуть: ну, и чем она лучше, уж не тем ли, что тоже вполне обходится без образования, и с нею есть, о чем поговорить, особо не напрягаясь…
Надо же, а мне всегда казалось, что Нинель живет без забот. Всегда у не на лице улыбка, всегда она с удовольствием хохочет, и дети у неё удачные, и муж – заботливый да любящий. Чужая семья – потёмки. Но это нас роднило.
После таких вот излияний под мудрой рукой Марии Владиславовны девичник катится по рельсам без задержки и резких торможений. И мы как обычно говорим о работе, о студентах, которые теперь не то, что прежде.
– Представляете, – говорит Дарья Артуровна, – они даже не знают, кто написал «Каштанку».
Лаборантки переглядываются. Они и есть та самая молодежь, и я слышу, как Леночка спрашивает у своей коллеги.
– А ты знаешь, кто эту «Каштанку» написал?
– Знаю, конечно, Чехов. Антон Павлович.
– Конечно, я тоже знала, но как-то забыла…
Но потом всё-таки эти вредины вернулись к тому, с чего начали.
– Девочки, а ведь она заговаривает нам зубы!
– Заговариваю, потому что вы не верите… Ладно, расскажу еще одну историю, а вы решайте. Короче, я вывела машину из гаража и поехала кататься. Ну, или тренироваться в езде. Я как раз накануне получила права.
Всё-таки кое-что коллеги обо мне знали. Как и о том, что старший сын подарил мне машину. Вот и дополнительный повод позавидовать мне. И как я размахивала пистолетом-зажигалкой, умирая от страха. И как Зеленский принёс мне на кафедру букет, а потом в кафе подрался с моим мужем…
Женщины хохотали, и мне показалось, кое-кто с облегчением. Значит, это не любовь. А то было бы совсем несправедливо: кому – всё, а кому – ничего.
– А потом… Помните наш с мужем серебряный юбилей? Тогда в ресторане какая-то женщина столкнула своего мужа с лестницы, и он не разбился только потому, что падая ухватился за меня. И представьте, спустя какое-то время я встречаю его в супермаркете, и он начинает изливаться в благодарностях… Кстати, это именно его жена – или кто там она ему – обозвала меня толстухой… Мой бедный муж едва поверил, что между нами ничего не было!
Все опять рассмеялись. Правда, о мужниных откровениях насчёт Илоны я рассказывать не стала. Пусть думают, что у нас по-прежнему крепкая семья.
А в самом деле, почему не рассказала? Потому, что не привыкла обсуждать с посторонними свои проблемы. Разве что, раньше делилась с Илоной, но потом и это прошло.
Что ни говори, а девичник прошёл на «ура». Мне всё-таки пришлось поделиться секретами своего похудения. И как я бегаю, и насколько меньше обычного стала есть…
– Только и всего? – наперебой расспрашивали меня коллеги, которые начали «расползаться». – Просто уменьшить порцию? А так можно есть и после шести?
И даже заставили меня раздеться и продемонстрировать свою новую фигуру.
Глава четырнадцатая
Этот наглый джипер, мало того, что обогнал меня через двойную сплошную линию, ещё и шарахнул бедную мою «хонду» слева так сильно, что ободрал ей бок. У меня даже зубы заныли от этого «скр-р-р».
Машину резко бросило вправо, и я, с трудом выправив руль, приготовилась остановиться у обочины и разобраться, кто виноват, но нарушитель даже не притормозил. Более того, он удирал с места «дэтэпэ», что называется, не оглянувшись. Хорошо, в этот момент справа от меня не оказалось никакой машины, потому что я бы точно в неё влетела. А, может, и кувыркнулась бы потом в кювет. И это едва сев за руль! К счастью, скорость у меня была минимальной.
