– Папа… с ним всё в порядке? – осторожно спросила я.
– Так он с этой… – весело начал Алексей, но тут же прикусил язык от сильного толчка брата.
Ну и кто из моих детей чуткий? Саша, а не Алексей всегда старался уберечь меня от стресса и вообще от неприятностей.
– Чёго ты толкаешься, – пробурчал Лёшка, – всё равно мама узнает.
– Так Алёна Константиновна жива? – спросила я, почему-то решив, что ее убили.
– Жива, – кивнул Саша, – а вот дядю Фёдора арестовали.
Значит, мне вся эта фигня про него не привиделась. Вслух сыновьям сказала.
– Я уж думала из-за температуры разговоры про отвертку мне померещились.
– Была отвертка, – хихикнул Алексей. – Так и тётя Илона тоже не права. Кто же оскорбляет человека, когда у него в руках холодное оружие!
Ему казалось, что происшедшее всего лишь прикол.
– Мне всегда казалось, что дядя Фёдор такой спокойный, – наконец проговорил и Саша. – В последнее время он выглядел странно. Вроде говорит несерьезно, улыбается, а глаза полные ненависти…
Интересно, а почему же я этого не заметила? Почему-почему, по кочану! Я вообще многого не замечала. Получается, внимательность к друзьям и близким была мне не слишком свойственна. Мы встречались с Фёдором, и я думала, что он излишне спокоен, вон даже шутит, а всё было гораздо сложнее.
– А как вы узнали, что говорил дядя Фёдор?
– Папа сказал мне, а я – Саньке. Он говорил вообще, без подробностей, мы уже сами догадались… Папа сказал, чтобы ты не обижалась, но тётя Илона в больнице, а её дочь пока приедет… Короче, некому за ней ухаживать… Ты же не обидишься на папу?
В голосе сына прозвучала тревога. Он тоже привык, что семья у нас крепкая и никаких сюрпризов никто не ожидал. Ведь развал семьи может негативно отозваться и на судьбе самого Алексея. Саша высказался скупо:
– Будем надеяться, всё будет хорошо.
Я поняла, что пока братья вдвоем, ничего путного мне не услышать, и послала Алёшку на первый этаж больницы, где была аптека, чтобы купил мне аскорбинки. Хотя она была нужна мне, как рыбе зонтик.
– Быстро, говори, что за отвертка, и как на самом деле всё было. Моя запредельная на тот момент температура всё в голове перепутала. Говори, я нормально себя чувствую.
Саша не стал уклоняться и вкратце рассказал. Отвертка лежала на подоконнике. Накануне к нам приходил электрик, вешал в холле новую люстру. Вот он её и забыл. Длинную, тонкую, наверное, очень удобную для электрических работ.
– Тётя Илона сказала дяде Фёдору, что он… ну, что он как мужчина неспособен, он её и ударил. В живот. Сутки она была в реанимации, сегодня перевели в палату… У неё и в самом деле здесь нет родных. Выходит, и друзей тоже…
Положим, друзей, не друзей, но приятельницы у неё точно имеются. Неужели никто, включая самого Ивана, не видит, что его присутствие у кровати… кого, его любовницы, почему бы не озвучить то, что всем известно? – ничто иное, как манипуляция Илоны моим мужем… Почему-то мне захотелось пойти к ней в больницы и надавать как следует по её наглой физиономии – какое она имеет право?! Собственное бессилие злило меня так, что я прямо ощущала, как подскакивает температура. Но с другой стороны во мне вдруг проклюнулась собственница?
– … К моей жене – тьфу-тьфу! – полгорода бы собралось… Я тебе об этом рассказываю, потому что Лёха прав, лучше ты обо всём от нас узнаешь…
– Неужели и правда тебе это папа рассказал?
– Как мужчина мужчине. Мужчинам тоже хочется делиться впечатлениями. А с кем, если не с сыном? Ты и в самом деле на него не обижайся. Знаешь же, папа добрый. А женщине он не смог отказать. К сожалению…
Саша вздохнул.
Оригинально! И ведь не возразишь. Папа добрый. И когда ему предложили на выбор, к кому применить эту свою доброту, он не усомнился, что к Илоне. Всё вокруг меня шло наперекосяк. Устоявшаяся жизнь… О ней можно было лишь вспоминать. Неужели я открыла этот ящик Пандоры?
Мой дорогой сын. Мужчина. Ничего не видел в том, что его отец поехал дежурить у постели чужой тёти. Я никак не могла этого осознать. Хотелось что-то делать: кричать, требовать справедливости, куда-то бежать. Но я лишь могла сморгнуть слезу, которая набежала вдруг на глаза.
Глава девятнадцатая
Ужин мне принесли в палату. Я лежала здесь одна, и в суматохе забыла спросить, кто из моих родных за это платит? Раньше я бы ни в чём не усомнилась, но теперь… Ладно, потом узнаю…
Во всяком случае, я могла лежать в одиночестве, которое мне нисколько не мешало, и размышлять. Информация, сообщенная сыновьями, никак не хотела укладываться в голове. Фёдор, и вдруг какая-то отвёртка. Я относила её на счет бреда. Мне это привиделось… Видать, Илона уже достала своего мужа до печёнок. А он – её, в буквальном смысле слова…
Невероятно, Вёртышев – кандидат наук, интеллигентный человек. Или правду говорят генетики – в каждом из нас дремлет первобытный человек?!
В остальном – тоже не всё нормально: Иван вчера ко мне так и не пришёл. Что это он, совсем спятил, что ли? Во всем случившемся была какая-то ирреальность, так не должно было происходить!
Нет, когда я сама думала о разводе, это одно, а когда он вот так, без предупреждения вёл себя очень странно… Ничего не боялся, или всё уже для себя решил…
Определись уже, Юлиана, чего ты в конце концов хочешь?
А хочу я, чтобы всё было по-человечески. Иными словами, мой муж может любить другую женщину. Иначе говоря, Илону. Хотя он совсем недавно говорил, будто она к нему липнет, а сам Иван будто бы ничего такого не хочет. Опять в моей голове начался большой барабум. Что же они со мной делают? Я не хочу ничего этого знать, не хочу!
За дверью моей палаты послышалась какая-то возня, и вошёл, – лучше поздно, чем никогда, – любимый супруг. Часы посещения давно закончились, вот медсёстры его и не пускали. Что он им говорил: пропустите меня, я только что со смены?
Иван коснулся губами моей щеки, присел возле кровати, и некоторое время мы молчали. Потом муж внимательно взглянул на меня и понимающе усмехнулся.
– Как и положено хорошей жене, ты знаешь всё, но разборки устраивать не хочешь, ждешь, когда я сам признаюсь?
– Фёдора жалко, – сказала я как будто невпопад.
Понятно, тянула время. Не хотела первой начинать. Да и никак не собирались в кучу мои разрозненные знания и впечатления.
– Сам виноват: мало того, что Отелло разыгрывал, да ещё с отверткой на жену кинулся.
Всё страннее и страннее… Причём здесь Отелло? Ревнивый мавр подозревал жену напрасно, а Федор, можно сказать, её застукал на горячем. Никакой двусмысленности, всё как на ладони.
– Кто-то заплатил за отдельную палату? – опять о другом спросила я.
