Гарви Немой первым выразил восхищение победой Торальфа, и следом так сделали остальные зрители. Аплодисменты, увы, не радовали победителя. Плохо понимая, что происходит вокруг, Торальф вырывался из рук собственного щитоносца и родного брата до тех пор, пока остатки сил не покинули его, и тогда он потерял сознание.
В рукоплесканиях, от которых можно было оглохнуть, не принимали участия только судьи, помогавшие Эгилю спасать жизнь побратиму, Ваги, погружённый в свои страшные мысли, и старик без имени. Его поведение в этот раз не было странным. Третий поединок закончился победой Чёрного брата и согласно договору старик должен был заплатить за наёмника дорогой хольмслаунс. Но что значили для него деньги по сравнению с тем, что один из приговорённых к смерти смертного приговора избежал?..
То, что старик расстроился проигрышу Гуннара не было странным, а вот то, что он расстроился не так сильно, как должен был, могло навести на размышления.
Старик был намного спокойнее, чем на драккаре и после первого боя. Безумие совершенно покинуло его лицо. Он был хмур, невесел, суров, но не более того. Он не лил горькие слёзы, не вздымал бессильные кулаки, не превращался в ожившего идола злого бога. Его молчаливое недовольство было естественным для того, кто платил большие деньги за смерть всё-таки уцелевшего в бою Чёрного брата, но для человека, который с лёгкостью повысил эту сумму в пять раз, когда Гуннар был готов отказаться от схватки, он был слишком безмятежен.
– Держись, брат! Держись! Клянусь победами Тора, ты не умрёшь! Клянусь своим местом в Валгалле, ты будешь жить! Крепись, брат! – кричал Эгиль, туже затягивая жгут на бедре побратима.
Гуннар ничего ему не отвечал. От усталости и потери крови он погрузился в небытие. Как скоро он оттуда выйдет, зависело только от расторопности лекарей и воли богов.
Меч Торальфа отрубил ему ногу не сбоку, а наискось. В результате получилась бо льшая по площади рана, чем если бы Чёрный брат бил сбоку, упав на одно или оба колена. Убийца Кольчуг без труда разделался с нижними чешуйками панциря, железными кольцами кольчуги и штанами из льняной ткани, вошёл в ногу выше колена и вышел с другой стороны через верхнюю часть икроножной мышцы. С такой обширной раной выживают немногие, но Эгиль смел надеяться.
Олаф-рус недолго наблюдал за ним. Дождавшись, когда смолкнет радость от победы Торальфа, и уплатив хольмслаунс, старик без имени некоторое время прохаживался взад-вперёд, а потом окликнул своего последнего бойца:
– Эй, рус!
Олаф обернулся. Старик что-то хотел ему сказать, но потом резко передумал и вернулся к неторопливым прогулкам. Олаф не отвернул взгляд, а стал смотреть, что будет дальше. А дальше к старику стали понемногу возвращаться его странности. Он словно ходил среди каких-то невидимых Олафу людей: кого-то похлопывал по щеке, приходившейся на уровень его плеча; кому-то взъерошил волосы, находившиеся на уровне его пояса; а кого-то осторожно обошёл стороной, чтобы не потревожить. Старик будто пребывал внутри какого-то дома. Дома, судя по колоннам, которых он избегал, основательного и лежащего гораздо южнее земель викингов.
– Рус, – наконец, нарушил молчание странный человек.
Теперь он стоял на одном месте и делал правой рукой движение, которое другой бы викинг принял за обычную для воина разминку кистей. Но Олаф сразу догадался, что старик покачивает невидимую колыбель.
– Хорошо, рус. Гуннар подвёл меня, и один из Чёрных братьев избежал смерти. Но Адилс Непобедимый должен получить иную судьбу.
Глаз старика дёрнулся, и невидимая колыбель стала раскачиваться сильнее.
– Ты слышал, рус! Кто угодно, но только не Адилс! Адилс Непобедимый должен умереть! Адилс Непобедимый. ОБЯЗАН умереть!!! Ты понял меня, рус?!
Старик с такой силой качнул колыбельку, что будь в ней ребёнок, то он бы непременно выпал. Но Олаф знал, что никакого ребёнка там нет.
А в глаза старика вернулась лютая злоба.
– …илс Непобедимый. Викинг, что участвовал в одном походе и один раз отбивал нападение на родной фиорд! Воин, за плечами которого двадцать два года жизни, двадцать два хольмганга на Ореховых полях и восемь на малых островах! Человек, одержавший победу… в каждом них! И половина этих поединков закончилась смертью!..
Да, Адилс провёл вдвое меньше хольмгангов, чем тот же Гуннар Поединщик. Но, учитывая его молодой возраст, это было число, достойное уважения. И прозвище «Непобедимый» самый младший из Чёрных братьев получил не за то, что не проиграл ни одного поединка, и не за то, что их пришлось тридцать штук на неполные четверть века жизни.
Немало профессиональных бойцов имели на своём счёту гораздо больше побед и при этом не имели ни одного поражения. Но ни один из них не получил прозвище «Непобедимый», потому что все знали, в чём заключается их секрет. Эти бойцы просто умело выбирали противников. Они калечили на хольмгангах тех, кого не могли не покалечить, и под любым предлогом избегали боя с теми, кто был равен по боевому опыту.
Адилс был не такой. Он приглашал на поединок только самых сильных в своём классе бойцов и никогда не отказывался от чужого вызова. Он выбрал самое сложное оружие для того, чтобы прославиться в хольмгангах, и ковал эту славу в победах над самыми громкими именами. Подобно вихрю он ворвался в элиту бойцов на двух мечах и опустошил её.
Да, у Адилса из рода Чёрных братьев было всего тридцать побед, но все эти победы, за редким исключением, были одержаны над лучшими поединщиками класса «два меча». Он сокрушил Эгиля Кровавого и Эрика Обоерукого, Ноктальфа Обоюдоострого и Гуннара Свирепого, Гуннара-свейна и Гуннара Паука, Арнульфа Сильного и Аудольва Быстрого и ещё многих и многих некогда легендарных бойцов, а ныне хирдманов Валгаллы.
Впрочем, в Валгаллу Адилс отправлял людей только в самом начале своего пути хольмгангера. Когда ему стало позволять мастерство, он не закончил смертью ни один поединок. На первый взгляд, в этом вопросе он стоял на тех же позициях, что и многие профессиональные бойцы, наподобие Гуннара Поединщика, но только на первый. Адилса не интересовали деньги, его интересовала победа. Если для того, чтобы доказать, что он лучше всех в Митгарде дерётся двумя мечами сразу, не требовалась убивать соперника, молодой ауг не видел смысла лишать Север ещё одного славного воина.
Но сегодня речь шла об оскорблении любимой жены. Оскорблении, нанесённом тем, кого Адилс некогда считал лучшим другом. Оскорблении безо всякой причины и безо всякого повода.
Олаф-рус знал, что за слова, которых он никогда не произносил, но под которыми подписался рунным письмом, ударив по рукам со стариком без имени, не чаявший души в юной супруге Адилс Непобедимый возьмёт только одну плату: его жизнь. Знал, но не испытывал беспокойства, потому что со времён одного дружеского эйнвинга ему было кое-что известно о младшем Чёрном брате, чего не знал ни один из его предыдущих противников.
Вот только сработает ли сегодня то, что помогло одержать победу десять лет назад?..
