Флоси действительно увидел произошедшее лучше всех, потому что Олаф-рус отступал в его сторону, и за пару мгновений до финала оба поединщика развернулись к бродячему скальду боком, словно специально для того, чтобы тот не пропустил ключевого момента.
– Да, Адилс – великий боец, но Олаф-рус хитёр подобно волку, выбравшемуся из ямы. Он сумел обвести именитого противника! Адилс половину схваток закончил хольмслаунсом, потому что любил красивую победу, но не любил напрасную смерть, однако сегодня он не хотел видеть живого врага! Он охотился за сердцем, ногами и головой, но не трогал руки, потому что жаждал убить, а не покалечить! А Олаф-рус не забыл про руки! Его правый клинок двигался одновременно с левым, как будто был с ним одной плотью, одним стальным обоюдоострым телом! И стальная плоть левого клинка отбила удар вражьего меча, а стальная плоть правого разрубила живую плоть его хозяина! Оба меча двигались одновременно, но цели у них были разные! Один метился во вражий клинок, второй жаждал испить человечьей крови! Адилс успел ударить своим вторым мечом по руке, что обезручила его самого, но Олаф был начеку! Первый меч Адилса, выпав из поражённой руки, поцеловал камни, а второй лишь лизнул серебряную кольчугу русоволосого викинга и остался на сегодня голодным! Пусть будет уроком вам всем этот бой, и да не повторите вы никогда ошибок некогда непобедимого ауга!..
Далее Флоси заговорил стихами. Он читал то, что только что сложил, и поражался, насколько красивые строки рождает сегодня его разум.
Закончив, бродячий скальд в бессилии рухнул на колени и чуть не свалился с острова. Он ждал привычных криков восхищения, но вместо этого услышал:
– О, уважаемый Флоси! Что ты хотел нам сказать? Ты тряс руками, как колдун, и разевал рот, будто рыба на песке, столько времени, сколько нужно, чтобы сготовить вкусную похлёбку, но мы так ничего и не услышали! – крикнул один из недовольных слушателей.
– При чём здесь наш любимый Флоси?.. Не он, а Олаф-рус одолел сегодня Адилса Непобедимого! – крикнул другой, и тут же драккары затряслись от громких поздравлений человеку, совершившему небывалый поступок.
А Флоси, бывший некогда Среброголосым, только сейчас вспомнил, что лишился голоса. Он стоял на коленях перед морем, на котором качалось множество драккаров, и в уголках печальных глаз понемногу собирались маленькие капли. Никого из зрителей сейчас не интересовал сказитель, всех интересовал тот, кто удостоился его сказания.
Они как могли выражали своё восхищение. Большинство потеряло на ставках немало серебра, ибо предсказать, что в Срединном Мире найдётся человек, способный одолеть Адилса Непобедимого, не мог никто. Но что стоят потерянные деньги, когда на твоих глазах рождается легенда?
Олаф-рус принимал похвалы викингов равнодушно. Больше всего в жизни он жаждал попасть в легенду. В как можно большое количество легенд, потому что – какие бы басни не сочиняли недобросовестные люди – никто из смертных не знает точное количество мест в Валгалле, и может статься, что чертог Одина принимает уже не просто легендарных, а самых легендарных бойцов. И потому он был рад, хотя от восхищённых криков радость его почему-то не становилась сильнее.
Старик без имени воспринял то, что Адилс остался жить, на удивление спокойно. А Олаф, не дожидаясь, когда наниматель заберёт обещанное, сам сбросил кольчугу и отправил её в море. И лишь после этого позволил себе сесть на камни лицом к драккарам и довольно улыбнуться.
Там, на драккарах, его ждали десятки кольчуг. Олаф-рус знал, что не проиграет, и потому поставил на собственную победу. Поставил хоть и немного, но зато всё, что у него было. И так как в победу Адилса верило гораздо больше людей, чем в поражение, Олаф рассчитывал с этого хольмганга разжиться дорогими доспехами не только для себя, но и для гуляки Гальдерика, и для верных друзей.
Если бы он слышал, что хотел сказать Флоси, то только бы рассмеялся. Старый скальд был прав лишь наполовину. Олаф действительно рассчитывал одновременным движением двух мечей отбить удар Адилса и повредить не защищенное кольчугой предплечье. Но вот только этот приём мог и не пройти с таким бойцом, как непобедимый ауг. Адилс вполне мог успеть вторым мечом отрубить поразившую его руку.
Но Адилс не успел ни увести первую руку из-под удара, ни поразить второй Олафа-руса, он лишь скользнул лезвием второго меча по рукаву кольчуги. Олаф-рус ударил не только мечами, но и словом. Словом, которого никто, кроме двух поединщиков, не услышал. Словом, приведшим к совсем небольшому замешательству в действиях Адилса. Но этого замешательства хватило Олафу, чтобы выиграть поединок.
Десять лет назад Олаф случайно узнал тайну Адилса, что он с малолетства боится тритонов (верно, из-за рассказов о злых драконах). Тайна эта не выходила за пределы семьи Чёрных братьев, и со временем Адилсу стало легче её скрывать. В пять лет он падал при виде тритона в обморок, а в двенадцать только вскрикивал. Олаф-рус, которому уже до смерти надоело, что мальчик младше на год одерживает над ним победу в каждом эйнвинге, один раз применил новое знание, чтобы победить доселе непобедимого Чёрного брата. Он сказал это слово так тихо, что никто из свидетелей поединка ничего не услышал. Но Адилс слышал всё – и потому проиграл. Как настоящий воин, пусть и юный, он поблагодарил Олафа за урок, а через пару месяцев их племена стали жить в разных уголках Севера.
Олаф-рус, вступая на землю Гордого Острова, почти не сомневался, что слово «тритон» опять приведёт Адилса в замешательство. Страхи детства, они самые сильные и никуда не уходят. Они сидят в глубине человека и иногда всплывают в его снах. Став взрослым, человек смеётся над ними, но служит лжи, когда говорит, что больше не боится. Преодолевает страх – это да, а что не боится – это ложь.
Олаф-рус сомневался только в одном: насколько сильно будет замешательство двадцатидвухлетнего воина по сравнению с тем, что его соперник наблюдал, когда они оба были детьми?.. Хватит ли этого времени на то, чтобы повторить однажды получившееся десять лет назад?..
Окровавленное поле тьеснура стало ответом на поставленный вопрос.
А на драккарах не смолкал гул восхищённых зрителей. Даже не самый умный викинг понимал, что Гордый Остров видел самый великий хольмганг в своей истории. Разумеется, если забыть про то, как конунг варгов Кайниф сошёлся в жестоком поединке с ярлом бернов Нуганриком.
* * *
Драккары русов неслись домой. Викинги спешили достигнуть родных фиордов и легендарных островов прежде, чем настанет суровая зима – её суровое дыхание они почувствовали уже на следующий после хольмганга день.
Губы гребцов мечтали о добром вине, желудки о сочном мясе, а ноги о диких танцах. Русы жаждали пира во славу соплеменника, но имели на это право, лишь достигнув родины.
Вместе с их кораблями держал путь таинственный драккар старика без имени. И Флоси Среброголосый, и Гуннар Поединщик, и Эрик Одержимый не покинули его палубу. В землях русов старик без имени надеялся пересидеть зиму, Флоси найти хорошего колдуна, Гуннар – лекаря, а Эрик был просто приглашён в гости.
