– Раньше ты был умнее, полководец Фома. Я слышал о тебе, когда служил в Империи, хотя мы ни разу не встречались. Ещё до моего рождения, вроде бы как тебе прочили славу Ксандра Великого – знаменитого полководца Вечного города. Но даже дети знают, что в ряды верховных стратегов Империи прорываются не те командиры, что умеют хорошо воевать, а те, кто умеют низко кланяться.
Даже не посещавшие школы грамматиков дети фиордов от своих поживших в Империи отцов и дядей знают, что Ксандр Великий не имел никакого отношения к легионерам Вечного Города. Гуннар Поединщик в очередной раз с умным видом сказал полную глупость, и не будь полководец Фома так взволнован, он бы непременно ткнул зазнавшегося невежду как нашкодившего щенка в лужу. Но сейчас Фоме было не до того.
– Подлый лжец! Ты лжёшь, Гуннар Поединщик! Я слышал о тебе ещё в Империи, хоть и ни разу не встречал. Мы вместе бились с врагами моей страны, но каждый раз в разных отрядах. Так вот, подлый хольмгангер, тебе можно было верить, когда ты мог ценой сломанных рёбер отрубить хобот царскому слону, а с тех пор, как ты стал главным развратником Страны Льдов, верить твоим словам – всё равно, что обещаниям басилевса! Ты говоришь это нарочно, чтобы обидеть меня, подлый Поединщик!
– Думай, что хочешь, – махнул на него рукой Гуннар и попытался дотянуться до погружённой в свои мысли девушки, чтобы погладить её волосы, но боль заставила его откинуться обратно.
– Думай, что хочешь?! – завизжал от гнева Фома Колисандр и затряс руками. – Ещё одно лживое слово, и я отрублю твой поганый язык!
– Язык Гуннара не самый правдивый в Стране Льдов, но сейчас, о Фома Полководец, он был искренен, как не знавший отцовского гнева ребёнок. В земле свейнов тоже есть Чёрные братья, – учтиво прохрипел Флоси Среброголосый.
– Ха, земля свейнов! Можно подумать, даты не принимали участия в том набеге! – недовольно буркнул племянник Эрика Одержимого.
В глазах Фомы Колисандра блуждало всё больше и больше сомнений, а потом их сменил страх.
– Нет! Нет! Нет! Молчите! Молчите все! Вы все заодно, северные лжецы! – крикнул он, в истерике топая ногами. – Даже если Чёрных братьев и много, то не все они принимали участие в Набеге Двухсот Драккаров шесть лет назад!
– Ха! Не все, – усмехнулся кто-то на соседнем драккаре, – да только с нашего фиорда их было девять человек из двух родов. Правда, все они такие бездарные воины, что заведи кто-нибудь со мной разговор о Чёрных братьях, я бы тоже вспомнил Адилса и его родичей, а не наших смуглокожих воинов.
Никогда за все двадцать три года жизни Олаф-рус не видел такого страха, какой сейчас изуродовал лицо Фомы Колисандра. А когда Флоси Среброголосый, немного подумав, вспомнил подробности Набега Двухсот Драккаров, то и без того старый полководец в одночасье потерял ещё четверть века жизни.
– Как называлось селение, где жила твоя семья? – спросил бродячий скальд.
– Т-т-т-тог-г-галополь, – дрожащим голосом ответил отставной полководец. – Я жил в ег-г-го окрестностях.
– Тогалополь. Тогалополь. Ах, да! С него взяли кровавую дань драккары конунга Горви Злого. Горви Злой чем-то разгневал доброго вана Ньерда, и владыка морей забрал его корабли вместе со всеми воинами за два дня пути до родных фиордов. А драккары аугов грабили посёлки гораздо севернее Тогалополя. И то больше не грабили, а прикрывали остальных викингов от возможного ответа имперского флота. Но всё обошлось, басилевс опять опоздал.
– Всё обошлось? – с болью в голосе спросил Фома и медленно сел на палубу.
Молчание было долгим. Наконец, отставной полководец спросил молодого руса:
– Олаф, ведь ты всё знал. Знал, кто я такой и чего хочу от Чёрных братьев. Почему ты мне не сказал, что это могли быть другие Чёрные братья?.. Почему ты мне не сказал, что не все Черные братья черны душой?!
Олаф-рус пожал плечами.
– Если ты сам не допускал такой мысли, то как мог её допустить я?..
– Не притворяйся, у тебя ведь было такое предположение.
Да, было. Не предположение, а полная уверенность. Потому что Олаф знал, на что способны, а на что не способны Адилс и его родичи.
Способны они были на многое. И Марви, которому упоение собственной силой разрывало порой душу. И Ваги, считающий в глубине сердца всех людей, кроме себя, братьев и Гарви Немого, не стоящими никакого внимания. И Торальф, который не умел прощать и всегда карал смертью оскорбление, даже если его оскорбили в пылу гнева и потом принесли извинения.
Но каждый раз нежелание остаться в сагах в чёрном свете заставляло Чёрных братьев смирять подлых змей своей натуры и останавливаться в одном шаге от поступков, за которые мстят не одному человеку, а всему роду. Такими Марви, Ваги и Торальфа знал Олаф мальчиком, и такими они остались, когда он повзрослел.
Поначалу он предполагал, что могли найтись поступки, за которые Чёрным братьям племени аугов было не стыдно послать вызов, но потом понял, что ошибся – никто из них не изменился.
Что касается Адилса, то он не мог совершить позорный поступок даже в страшном сне. Точно так же, как и воспитавший его покойный Атли – самый старший из Чёрных братьев.
Но Олаф ничего не сказал, потому что тогда бы.
– … состоялся Великий Хольмганг! Даже если Флоси Среброголосый не закончит сагу, то этот хольмганг не забудут никогда! Может статься, из истории сотрутся имена их противников, но навек останутся имена Чёрных братьев!
Фома Колисандр молчал. Зато русы не могли сдержать восхищения поступком Олафа.
– Ура нашему славному воину! Благодаря его молчанию достойные воины попадут после смерти в достойный чертог, а не в страну злой Хель! – гудели драккары.
А Олаф-рус был горд собой. Те три саги, которые Флоси сложил о Чёрных братьях, являлись не лучшими в списке сказителя. Их скоро бы забыли. Другое дело та, в которой он расскажет потомкам о Великом Хольмганге.
Не приди на помощь Адилсу и его родичам Фома Колисандр со своей местью и Олаф-рус со своим молчанием, неизвестно попали бы после смерти эти воины в Валгаллу. Марви и Ваги всё больше внимания уделяли семье и забывали о походах. Торальф Ловкий умел хорошо сражаться, но не умел выбирать удачливых конунгов и потому его набеги были из тех, которые хочется побыстрее забыть. Да ещё и если вспомнить, сколько викингов носят то же прозвище «Чёрные братья», то шансы вечно-загорелых аугов прославиться в веках таяли, как весенний снег.
Олафу-русу было плевать на то, попадут ли в Валгаллу Марви, Ваги и Торальф, но он не хотел, чтобы чертога Одина избежал Адилс. Слава, которую лучший обоерукий мечник аугов стяжал в хольмгангах хороша, но для конунга Асгарда могла оказаться недостаточна.
Олаф знал, что в походах дети взрослеют быстрее. Он участвовал во многих набегах, Адилс – в одном. Поэтому Олаф считал, что Адилс ещё не совсем вырос и, значит, не поймёт его и будет мстить, как только заживёт рука. Вот только вначале Адилсу нужно вернуть уверенность в себе. На это потребуется не один хольмганг. А потом Олаф-рус уедет в самое достойное место Митгарда для человека, ищущего славу. В Империю. И если гонимый жаждой мести Адилс последует за ним, то тем лучше для него.
