Когда Гатли узнал об этом, то немедля взял у конунга половину хирда, сел на самый быстроходный драккар и, сменив через несколько недель морскую дорогу на лучших верблюдов, вскоре достиг дома тестя.
Викинг по прозвищу Орёл вначале хотел убить похитителя, но потом раздумал марать свою доблесть кровью неспособного за себя постоять старика. Сыну Гогри он открыл его настоящее имя и предложил самому выбирать свою судьбу. И голос отцовской крови оказался сильнее воспитания деда – не только орлиный профиль унаследовал мальчик от северных предков. Гогри отрёкся от имперской веры и согласился стать викингом.
С той поры прошло уже два года. Гогри выучился бить копьём и рубить мечом, вязать морские узлы и держать в руках весло драккара, но в сказаниях настоящей родины ещё путался. Бродячий скальд Скульдольф Повар знал его историю, поэтому там, где ему казалось нужным, давал пояснения. Но и другие собратья по страшной погоне удостаивались того, чтобы сказитель делал в легенде паузы.
– Годфред Свирепый не знал дрожи ни в поединке чести, ни в кровавом набеге, но при виде волка, уничтожившего целый хирд воинов словно стадо беззащитных баранов, сердце его забилось сильнее, чем у бешеной собаки, на которую плеснули холодной воды. Да-да, Годфред Боец, твой тезка, оставшись наедине со столь могучим противником, испытал страх! А ведь он был великий воин, поверь, твоё мастерство против его – это крохотный ялик против сорокавёсельного драккара.
Годфред брезгливо наморщил нос. Уж он-то не испугается волка-переростка. В поисках славы хольмгангер, профессиональный поединщик, объездил немало фиордов и нигде не смог найти человека, который бы лучше владел обоюдоострой секирой. Правда, хороших мечников, копьеносцев или тех, кто избрал любимым оружием секиру с одним лезвием, в любом уголке сурового Севера в разы больше, но так ведь на поединках чести – жестоких, но справедливых состязаниях до первой крови или смертельного конца – шансы противников должны быть равны. Обоюдоострая секира – редкое оружие, потому доселе Годфреду не приходилось терпеть поражения.
Олаф-рус, третий участник погони, заметил браваду Годфреда, но обратил внимание, что бравада эта мнимая. Годфред Боец боится – биться с вервольфом не то же самое, что с человеком, да и ссылку на то, что «я сражаюсь только обоюдоострой секирой», оборотень не примет. Годфред боится, хоть и не показывает виду, и с каждым днём всё больше проклинает вечер, когда встретил двух викингов, идущих по следам оборотня, и согласился присоединиться к ним. Он мог бы попытаться скрыть свой страх от кого угодно, но от Олафа из племени русов скрыть его было невозможно. Олаф-рус – потомок волхвов и потому видит то, что от других сокрыто. Он не умеет разговаривать с богами, не унаследовал способности к колдовству, но как никто умеет распознавать колдунов, да и просто лжецов среди простых людей. Гогри Иноземец никогда не был на островах и фиордах племени русов, но слышал об Олафе много хорошего, поэтому был безумно рад встретиться с ним на третий день погони за жутким зверем, что перегрыз горло его отцу.
Точнее, за двумя зверями. Первый – молодой, второй – в седой шкуре. Первый пробрался в дом ярла и прикончил его спящим, а второй сторожил вход. Первый ушёл незамеченным, а второго успел заметить пастух. Бонд поднял копьё, чтобы метнуть, но зверь вдруг остановился и дал понять, что не стоит этого делать.
И пастух сразу понял, что имеет дело с оборотнем. Обычные волки не умеют мотать головой, когда нужно сказать «нет».
Все думали, что северных оборотней уже не существует. Что в стране извилистых фиордов последний вервольф был убит лет сорок назад. Но смерть ярла Гатли по прозвищу Орёл рассеяла эти надежды в прах.
Большая часть викингов была в набеге, и лишь немногих конунг оставил ярлам, дабы окрестные бонды спали мирным сном. Гогри по прозвищу Иноземец принял командование вместо отца, и первым его приказом было всем оставаться на месте. Если какой-нибудь бродячий хирд без роду и племени в отсутствие вооружённых мужчин разорит землепашцев и скотоводов, за которых отвечает род Сонерсонов, а конунг вернётся из набега с полупустыми трюмами, зима будет тяжёлой. Вервольф нанёс ущерб роду Сонерсонов, значит, род Сонерсонов и должен мстить, и то, что самый старший мужчина этого рода – восемнадцатилетний юноша, не имеет никакого значения.
Гогри ушёл в погоню за вервольфами один. Уже на третий день он едва не сбился с пути, но к счастью ему встретился Олаф-рус, потом бродячий боец, и уже потом бродячий певец, хранивший в своей голове больше сказаний, чем знали остальные участники погони вместе взятые. И волки-оборотни были более чем частыми персонажами его историй.
– …вот они сошлись! Годфред Свирепый сражался как никогда, но волк бил лапами с силой великана, уворачивался от меча, будто наперёд знал, куда воин намеревается его направить, и не переставал рычать. Рык этот проникал в самую душу Годфреда и заставлял делать ошибку за ошибкой. И вот настал самый страшный момент. Блестевшие в темноте подобно алмазам белоснежные клыки добрались до горла несчастного воина. Они вспороли кольчужную бармицу так легко, словно это были протухшие тряпки, и последний крик Свирепого Годфреда умер, не успев родиться. А следом отдал душу и он сам. Большой как северный медведь и красивый как осенние фиорды зверь долго терзал мёртвое тело, а наутро принял человечий облик и явился к жене Годфреда так же как приходил до того, как хирд вернулся раньше времени из похода. То есть с лицом её покойного мужа. И бедная женщина до самой смерти не заметила подмены, и был бы у неё в братьях проницательный Олаф из племени русов – даже он бы ничего не заподозрил.
Скальд замолк. Хольмгангер едва сдержал облегчённый вздох, а жаждавший мести юноша словно застыл. Душой он был в легенде. Эх, попадись ему этот оборотень! Уж он бы не дал зверю спуску!..
В отличие от бравады тёзки викинга, у которого вервольф из легенды увёл жену, мысли и чувства юного ярла были совершенно искренни.
– Ну, всё! Хватит уже историй на сегодня! Клянусь Тором, Скульдольф, ты самый неинтересный скальд из тех, кого я знал! Асы и ваны! Неужели в твоей голове нет саг о славных набегах или песен о деяниях богов? Почему тебе надо каждый вечер тянуть одну и ту же сказку о волках, которые умеют становиться людьми? Каждый день мы идём по следам оборотня, каждую ночь спим вполглаза, ожидая его нападения, имею я право хотя бы вечером думать о других вещах?!
– Молчи, Годфред! – Слова хольмгангера настолько разозлили Гогри, что тот вскочил на ноги. – Как ты не понимаешь, что скальд рассказывает эти истории не просто так?! Чем больше знаешь о своих врагах, тем легче с ними бороться, и я, например, из этих сказок у костра узнал об оборотнях больше, чем за всю жизнь!
– Ты живёшь по-настоящему, жизнью отважного морского разбойника, всего два года, и немудрено, что так мало знаешь о злых созданиях настоящей родины. А я живу на суровом Севере с рождения и потому ничего нового от старика Скульдольфа не узнал. Наш собрат по охоте просто больше ничего не знает, кроме страшных сказок. Но я – не благодарный на жуткие истории подросток, а взрослый, успевший повидать жизнь воин. Чтобы я удостоил певца похвалы, прости мою прямоту, Скульдольф Повар, мне нужно услышать что-то по-настоящему интересное!
