Под покровом темноты конунг отнёс мёртвое тело в подземелье замка. Чтобы никто не узнал о зависти дочери и грехе отца, всем было сказано, что Грани отравился по недосмотру, а Хари утонула во время купания, но жене Эрик сказал правду.
В ту же ночь лицо Астрид покрылось морщинами, как треснувшая льдина.
Эрик сделал всё, что мог, но мальчик так и не оправился от яда и почти перестал расти. Он стал слабым и болезненным.
А ещё через три года и три месяца в замок конунга Эрика пришли сразу две беды.
Вначале, погибла последняя дочь. Она случайно выпала с балкона, и острый камень пробил ей голову. Обезумевший от горя отец долго горевал над волосами цвета зимней долины, обагрёнными кровью.
Так Эрик Удачливый лишился младшей дочери, Мары Доброй.
В ту же ночь Астрид умерла от горя. Умерла тихо и быстро, как первый снег.
С балконов сталкивают чаще, чем падает кто-то сам. Чтобы не давать почву тёмным слухам, Эрик никому не сказал правды, а похоронил тела в подземелье замка.
Три года и три месяца Эрик жил только сыном. Он исполнял любые его прихоти и желания, готов был убить за его слезу и отдать жизнь за его улыбку. Он совсем обезумел от этой любви, и когда мальчик сообщил ему о заговоре, с целью завладеть замком, рабами и убить хозяина и наследника, Эрик даже не стал спрашивать, как он это узнал. Он просто выгнал всех слуг, пригласил бывших друзей, тридцать девять хирдманов, на ночной пир, сам им прислуживал, а потом повёл их в подземелье, показывать богатство. Там он их и запер, а сам нажал на потайную скобу. Через две минуты подземелья оказались заполнены морской водой.
Так Эрик Удачливый лишился друзей верных.
Он стоял в подземелье и слушал, как хирдманы стучат кулаком в стены в предсмертных судорогах. Когда всё стихло, даже шум воды, кто-то тронул Эрика за рукав. Конунг обернулся и увидел Грани. Он так любил сына, что даже не спросил, как безногий хилый мальчик сам добрался до подземелья. Вместо этого он спросил, взяв малыша на руки и прижав к груди:
– Что ты хотел, маленький Грани?
– Отец, выведи меня к южной стене замка, напротив моей комнаты, мне нужно тебе кое-что показать.
И отец не сказал ни слова. Он даже не напомнил ему, что вокруг южной стены замка море. Прикажи ему сын, и он бы без страха спустился прямо ад.
Они выбрались из обезлюдевшего замка, прошли к южной стене, и здесь холодные брызги вернули Эрика в реальность.
– Куда идти? Здесь море, – спросил он.
Сын ничего не ответил, только загадочно улыбнулся. Эрик стал ждать.
Вскоре начался отлив. Сын велел отцу спуститься с ним на обнажившееся дно. Когда отец шёл, он задел что-то ногой, наклонился и заметил, что это увешанный тиной детский скелет. Сердце Эрика сжалось от страшного предчувствия.
Ночь не была холодной, но конунга трясло в ознобе. Он положил Грани на камень и, отойдя на несколько шагов, по-новому взглянул на сына. Сын продолжал загадочно улыбаться. Отблески луны бликовали в его нежных глазах, а ветер развевал тонкие волосы.
– Что ты ждёшь? – спросил мальчик.
– Твоих приказов, – как всегда ответил отец, только теперь в голосе бывалого воина дрожи было больше, чем любви.
– Ну, неужели непонятно? Ищи мои ноги, – сказал мальчик.
Не отрывая взгляд от ребёнка, почему-то боясь повернуться к нему спиной, Эрик наклонился и стал шарить руками. Мальчик сидел в шаге от детского скелета, и своей улыбкой подавлял волю конунга.
– Ну, как? – спросил с любопытством малыш.
– Н-н-ничего… т-т-т-только куриная лапа, – сказал отец, протягивая ему птичью ногу.
Он уже знал, что именно это сын и искал. Точнее тот, кого он раньше считал сыном. Поэтому и не удивился, когда куриная лапа мгновенно приросла к мальчишескому бедру.
– Отлично! – сказал мальчик, любуясь возвращенной конечностью.
Он лежал на камне, задрав ногу вверх. Он шевелил пальцами на фоне лика луны, словно проверял, хорошо ли сработало колдовство. Потом он несколько раз согнул и разогнул ногу, подпрыгнул на ней и, усталый сел обратно на камень.
– Спасибо, отец, – сказал мальчик, задорно смеясь, – ну, что смотришь? Вторую ногу нужно найти до прилива.
Выросший в подземельях нибелунг не знал, что прилив уже вот-вот начнётся. Шум приближающейся воды придал сил воину северных морей.
– Ты не мой сын, – прошептал он.
– Отец! Сейчас не время для таких разговоров! Всё что нужно ты уже сказал, и главное: сделал. Доделай начатое! – привычным повелевающим тоном сказал мальчик.
Но на Эрика этот тон уже не действовал.
– Ты не мой сын! – крикнул он и побежал.
Мальчик прыжками преследовал его. Через минуту он уже прыгал по колено в воде. Он кричал истошным детским голосом, каким ещё недавно заставлял Эрика исполнить любой каприз:
– Отец! Отец! Вернись! Не бросай меня! Я погибну без тебя, отец! Я тебя люблю!
А Эрик, заткнув уши, бежал и кричал одну фразу:
– Ты не мой сын!
Даже когда волны уже поглотили мальчика на птичьей ноге, Эрик продолжал кричать эти страшные слова.
Вжавшись в стену, заткнув уши, он просидел с дрожащими коленками всю ночь и весь день. Он не слышал, как утром в ворота замка робко стучались его слуги, а вечером громко родичи загубленных им хирдманов. Последние пообещали взять замок приступом, если через три дня конунг не выдаст им родственников. Эрик ничего этого не узнал. Он хотел одного: забыть навсегда тот детский крик о помощи, после которого в ушах остался только шум прибоя.
К следующей ночи он пришёл в себя. Когда отлив освободил дно, Эрик спустился и попытался обнаружить тело лжеГрани, но вместо этого нашёл всё тот же скелет всё того же ребёнка, Грани настоящего, его единственного сына, и монетку на шнуре. Когда конунг разглядел, что на монетке изображён карлик не на двух, а на одной птичьей ноге, голова его тут же побелела, как когда-то у прекрасной супруги Астрид.
Он выбросил монетку и устремился в замок.
Едва переступив порог, Эрик услышал шум в гостиной. Недоумевая, он прошёл в зал и увидел при свете луны, освещающим гостиную через решётчатое окно, пирующих товарищей. Утопленники поедали остатки вчерашнего пира, запивая их остатками вина. Улыбка осветила их синие, разбухшие от воды лица, когда они заметили бывшего командира. Громко приветствуя, они пригласили его присоединиться к пиру. Когда мёртвые хирдманы говорили, то вода вылетала из их лёгких, а некоторые капли попадали конунгу на лицо.
В ужасе Эрик оттолкнул руку с кубком, вырвался от сердобольных утопленников и бросился к выходу. Но у дверей его ждали мёртвые пленники с затонувшего острова, почему-то одетые как рабы.
– Хозяин, какие будут распоряжения? – спрашивали они, и опять вода из лёгких попадала конунгу на лицо.
