– Милая, – вздохнул я. – Секреты надо хранить. Не стоило тебе…
– Они ведь умерли, да? – произнесла она тихо и, шмыгнув носом, добавила: – Они мне так и не позвонили, а папа говорил, что… что если такое случится… Амалия отведет меня к тебе. – Она уже почти плакала, так что я поднялся из-за стола и пошел к ней. – Я вчера не поняла, ты ведь сам пришел, а сегодня… Синдзи… – посмотрела она на меня мокрыми глазами.
Стоило мне только подойти, как она спрыгнула со стула и, уже не сдерживая слез, обняла меня.
– Прости, малышка. Прости, что не уберег их, – гладил я ее по голове.
Атарашики покачала головой, а молодежь просто прятала взгляд. Да уж, не ожидал я, что Рафу и такое продумал.
* * *
После завтрака я хотел съездить к Бунъя, но пришлось уделить пару часов Рейке. Успокоилась она далеко не сразу. Понадобилось даже звать Казуки и оставлять его с ней. Просто чтобы она не была одна. К Бунъя я все-таки поехал, предварительно позвонив им и извинившись, что задерживаюсь. Учитывая, что я же и назначил время встречи, выглядело это с моей стороны не очень.
У ворот особняка меня встретил слуга и даже некоторое время вел в кабинет Дайсуке, но на полпути нас перехватила Бунъя Намико – мать Рафу и моя биологическая бабка. Именно она и довела меня до кабинета. Выглядела старушка хмуро, но ни о чем не спрашивала, правда, и уходить из кабинета, где уже сидел Дайсуке, не пожелала. Села в свободное кресло, да так и осталась там.
– Дорогая, – нахмурился Дайсуке. – Думаю, тебе лучше…
– Вы ведь о Рафу говорить будете? – спросила она без эмоций. – Я хочу присутствовать.
Неуверенно посмотрев на меня, Дайсуке вновь открыл рот, только договорить ему я не дал.
– Все нормально, Бунъя-сан, – вздохнул я. – Намико-сан в своем праве.
Дайсуке напрягся.
– Слушаю тебя, Аматэру-кун, – произнес он.
– Я не хочу ходить вокруг да около и скажу прямо – Сакурай Рафу мертв. Прошу прощения, что принес плохие вести, – сказал я, поклонившись сидя.
Намико не вскрикнула, она и звука не проронила, просто побледнела и, медленно подняв руку, прикоснулась пальцами к губам.
– Как?.. – словно через силу спросил Дайсуке.
Скользкий момент. Расспрашивать детально, что там случилось, он не посмеет, но Рафу был Мастером, и причина смерти может многое сказать.
– Он закрыл меня собой, – ответил я. – Мы попали в зону действия подавителя, а я… Он дал мне время.
– Убийца мертв? – спросил Дайсуке без эмоций.
Еще один скользкий момент. Впрочем, тут что ни вопрос, то скользкий. Например, наличие убийцы – тоже информация.
– Да, – ответил я коротко.
– Что с Этсу? – спросила Намико.
– Она… – и еще один скользкий момент. Но о мертвых либо-либо, как говорится… – Она не захотела оставлять мужа. Осталась с ним до конца.
Рука Намико вновь поднялась, но на этот раз потянулась к горлу, одновременно с этим она сквозь зубы втянула в себя воздух. Казалось, еще мгновение, и женщина либо расплачется, либо закатит истерику, но вместо этого мать Рафу поднялась и словно пьяная вышла из кабинета.
Уж не знаю, на какие болевые точки я надавил, но то, что Этсу любила их сына, выбило ее из колеи окончательно.
Проводив жену взглядом, Дайсуке спросил:
– Что с телом? Мы можем его получить?
– Увы, – отвел я взгляд. – Все, что я мог сделать, это найти и сжечь их тела.
– Ну хоть так, – прикрыл он глаза. – У них была дочь…
– Отец успел попросить, чтобы я позаботился о ней, – произнес я. – И сказал, что любит нас. Так что Рейка останется со мной.
– Могу я хотя бы повидаться с внучкой? – спросил он.
– Конечно, – кивнул я.
– Я не… – запнулся он. – Я не претендую на роль ее деда. Не заслужил. Мне даже не надо, чтобы она знала, кто я. Просто… Я хочу просто познакомиться. Посмотреть на нее.
– Как пожелаете, Бунъя-сан, – чуть улыбнулся я. – В любое удобное для вас время.
Не хотелось бы, конечно, Рейка еще слишком мала, может и сболтнуть что-то, но и ничего другого я ответить не мог.
– Благодарю, Аматэру-кун, – кивнул он, смотря куда-то сквозь меня.
– Еще раз, прошу проще… – начал я.
– Не стоит, – пошевелил он ладонью, после чего продолжил говорить спокойным, лишенным эмоций голосом: – Это больно, но… Он умер достойно – спасая своего ребенка. Жил не очень, но умер как полагается. А Этсу… Будь она проклята. Надеюсь, что в новой жизни они не встретятся.
* * *
Когда в дверь моего кабинета постучались, я общался с репортершей Комацу.
– И за сколько… Секунду. – Приложив ладонь к трубке, чуть повысил голос: – Войдите!
В кабинет вошел старик Каджо и с поклоном доложил:
– Прибыла Кагуцутивару Норико-сан.
– Ясненько. Скажи ей, что я буду минут через пять, – произнес я. На это он молча поклонился и вышел, а я вернулся к разговору с журналисткой. – Итак. Когда все будет готово?
Операция «Отвлеки внимание» началась, и первым шагом будет обнародование видеозаписи боя с американцами. Просто так вбрасывать эту запись не стоит. Точнее, можно и так, но лучше все сделать красиво. Поэтому Комацу и займется оформлением – либо авторская программа, либо очередной документальный фильм. На днях она позвонит и сообщит, что это будет.
Норико я нашел в гостиной сидящей на диване и что-то читающей на смартфоне. Белая блузка, бежевые шорты, хитрая прическа, не бросающийся в глаза макияж… Ну и женственность. Норико знает о своей красоте и умеет ее использовать.
Услышав мои шаги, Норико оторвалась от смартфона и, посмотрев на меня, улыбнулась.
– Привет, Син. Не отвлекла? – спросила она.
С недавних пор Норико изменилась. Не могу сказать, что раньше она была холодна, но после моей дуэли с немцем ее отношение ко мне определенно стало более теплым. Это даже по голосу заметно. Забавно, но я не могу описать словами то, что может почувствовать почти любой человек. Уже не подруга или знакомая, а твоя девушка.
– Ну что ты, – улыбнулся я. – Мы ведь договаривались о встрече. Не волнуйся, все важные вопросы я отложил на потом.
– И я благодарна тебе, – встала она с дивана. – Это немного эгоистично, но я давно хотела сходить на выставку со своим парнем. Ты уж извини, что от дел отрываю.
Токийская выставка антиквариата проходила два раза в году, и лично мне, если честно, была неинтересна. А вот Норико, по ее словам, уже года три туда ходит, и именно там она нашла уникальную, как она уверяет, вещь – личную катану Уильяма Адамса.
– Нормально все, – усмехнулся я. – Никуда от меня работа не денется.
