Миллионер залпом прикончил «Черного Джека».
— Вы бы полегче с этим делом, — кивнула я на пустую бутылку.
— А, наплевать, — тоскливо произнес он. — Если б вы знали, Эмма, как я несчастен.
— Вы несчастны?! Да у вас же денег куры не клюют!
— Ах, Эммочка, деньги это еще далеко не все, что нужно человеку для счастливой жизни… — Он немного помолчал. — Эмма, выходите за меня замуж.
Мне показалось, что я ослышалась.
— Куда выходить?!
— Замуж, — повторил Муромцев. — За меня.
Я даже растерялась.
— Вы шутите?
— Вовсе нет. Я предлагаю вам свою руку и сердце.
— Да вы с ума сошли! Мне же тринадцать лет!
— Ну и что. На Востоке девочки в семь лет замуж выходят.
— Мы же не на Востоке.
— Поехали на Восток, — тут же предложил он.
— Так вот почему вы хотели отправить меня в Арабские Эмираты, — поняла я.
— Да, — признался миллионер, — в одном из эмиратов я купил роскошный дворец. Он стоит на берегу Персидского залива. Поехали, Эмма. Там и поженимся.
— Мне о замужестве думать рано. Я еще в школе учусь.
— О замужестве думать никогда не рано, — назидательно сказал Муромцев. — Вспомните пьесу Шекспира «Ромео и Джульетта». Ведь Джульетте было, как и вам, тринадцать лет, когда она полюбила юного Ромео.
— Но вы-то не юный Ромео, — ответила я. — Вам небось уже полтинник.
Миллионер посмотрел на меня с обидой.
— Обижаете, Эммочка. Мне всего тридцать восемь.
— Дело же не в возрасте.
— А в чем?
— Господи, неужели не понятно? Я вас не люблю.
— Полюбите, — без тени сомнения проговорил он. — Я не урод и не калека. И потом, не забывайте, я фантастически богат. У меня вилла в Малибу, огромный дом в Беверли-Хиллз, коттедж на Антильских островах, шикарная квартира в центре Парижа; я владею заводами на Урале и нефтяными месторождениями на Камчатке… Одним словом, у меня есть все, не хватает только вас. А недавно я купил в Англии старинный замок… Сердце мое екнуло.
— Замок? — спросила я, притворно зевая. — Какой еще замок?
— Настоящий средневековый замок. С зубчатыми башнями, высокими стенами, подъемным мостом через ров. Все как положено.
— Интересно было бы взглянуть.
— Да ради Бога! Летим хоть сию минуту!.. Если, конечно, ваши родители не будут возражать.
— Не будут, — ответила я, подумав, что моим драгоценным родителям, пожалуй, трудновато будет возразить, находясь за тыщу километров от Москвы.
— Вот и отлично! — вскочил он с табурета. — Летим!
— Летим, но завтра, — остудила я его пыл. — Мне еще надо собраться.
— Как скажете, Эммочка. Давайте завтра. А после Англии я вас обязательно повезу в эмират Уллаухия. Вам там понравится. Это настоящая жемчужина. Прекрасные пляжи, изумрудная вода, ласковое солнце…
— Ни о каком замужестве не может быть и речи, — предупредила я.
— Конечно, конечно, — легко согласился он.
— Тогда до завтра.
Распрощавшись со втюрившимся в меня миллионером, я понеслась обратно на Петровку.
— Завтра лечу в Англию! — огорошила я Володьку и майора Гвоздя. — И буду жить в замке Литл-Минч!
Они прямо обалдели от моего сообщения. А когда я им пересказала свой разговор с Муромцевым, они обалдели еще раз.
— Он хочет на тебе жениться? — недоверчиво переспросил Воробей. — Не свисти, Мухина.
— Я не свищу. Муромцев так прямо и заявил: «Люблю, сохну, сейчас сдохну!» А после пригласил в Англию. И еще в Арабские Эмираты. У него в эмирате Уллаухия целый дворец на берегу Персидского залива.
— Вот так номер, чтоб я помер, — произнес Петр Трофимыч свою любимую приговорку. — Значит, ситуация резко меняется. Поэтому нам надо тоже поменяться… э-э… разделиться. Мы с Эммой летим в Англию, в замок Литл-Минч. А ты, Владимир, остаешься в Москве и ищешь украденных девочек, профессора Федякина и банду черных колдунов.
У Воробья челюсть отвисла от такого разделения.
— Ни фига себе, — сказал он.
— А чего, Володька? — похлопала я его по плечу. — Ты же столько детективов прочел. У тебя большой теоретический опыт. Вот и применяй его на практике.
— Не прикалывайся, Мухина, — пробубнил Воробей и посмотрел на Гвоздя. — Петр Трофимыч, а давайте я в Англию полечу. А вы тут.
— Ты не сможешь проникнуть в замок.
— А вы сможете?
— Смогу. Меня Эмма туда пронесет.
— Как это — пронесу? — не поняла я.
— В чемодане. — Майор Гвоздь достал из шкафа старый чемодан и любовно его погладил. — Я с ним в цирке выступал. Здесь очень интересная конструкция. Изнутри чемодан больше, чем снаружи. Понимаете, к чему я клоню?
Мы не понимали. Тогда майор сказал:
— Смотрите. Моя самая лучшая корючка.
Он положил чемодан на пол, открыл его, залез вовнутрь и как-то по-хитрому сложился.
— Закрывай, Эмма, — приказал мне.
Я закрыла.
— Ну как, ребята? — спросил Петр Трофимович из чемодана.
— Здорово! — воскликнул Володька.
И правда, было здорово. На полу лежал маленький чемоданчик, про который никогда и не подумаешь, что внутри него находится взрослый мужчина.
— Петр Трофимыч, — спросила я, когда он вылез из чемодана, — как вы умудрились так ловко сложиться?
Майор Гвоздь с усмешкой подкрутил левый ус.
— Знаешь, милая моя, — сказал он, — за двадцать пять лет безупречной работы в МУРе мне еще и не так складываться приходилось. Жизнь, ребята, она всему научит. А ты, Владимир, не расстраивайся. Я попрошу Забабашкина, чтоб он тебе помог.
— А, ну если с Харитоном! — обрадовался Воробей. — Тогда я согласен!
ГИБЕЛЬ МАЙОРА ГВОЗДЯ
На следующий день я, Володька и майор Гвоздь встретились у Центрального телеграфа. Сюда же должен был подъехать и миллионер Муромцев. Мы зашли в ближайшую подворотню, и Петр Трофимович быстро залез в свой чемодан. Мы с Воробьем подтащили чемодан к телеграфу. И стали ждать Муромцева.
Вдруг куда-то пропали все слова. Мы топтались на месте, не зная, о чем говорить.
— Ты уж, Володька, постарайся Катьку найти, — наконец сказала я. — А заодно и остальных девяносто девять девочек.
— Постараюсь, — буркнул Воробей.
Мы снова замолчали. «Что бы такое еще сказать?» — подумала я.
