— Ты слышала, Мухина, слышала?! — возбужденно закричал директор.
— Да некогда мне, Спартак Сократыч, — с притворным вздохом ответила я. — Вы же сами знаете, у меня по биологии две двойки и одна единица. А на носу конец четверти. Надо их срочно исправлять.
Директор широко заулыбался.
— Это пустяки, Эмма. Я договорюсь с Зинаидой Аркадьевной. Можешь считать, что у тебя по биологии за четверть тройка.
— Спартак Сократович, — многозначительно произнес миллионер.
— Четверка, — тут же исправился директор.
— Спартак Сократович, — тоже многозначительно произнесла я.
— Ну и нахалка же ты, Мухина… Хорошо, будет тебе пятерка.
— Значит, вопрос решен. — Муромцев глянул на свои золотые часы. — Теперь можно и закусить.
Директор смущенно потупился.
— По нашей бедности могу предложить вам только чай. Правда, без сахара, зато два стакана.
— Спасибо. Мы лучше в ресторане пообедаем. Вы не возражаете, Эмма?
Я не возражала.
Распрощавшись с директором, мы вышли на улицу. У дверей школы стоял серебристый «континенталь» последней модели. Мы сели в машину, и личный шофер миллионера мгновенно доставил нас в ресторан «Миклухо-Маклай» неподалеку от Тверского бульвара.
Все столики в просторном зале были свободны.
— Здесь, наверное, выходной, — сказала я.
— Никаких выходных, — ответил Муромцев. — Это мой собственный ресторан. Я приказал его закрыть, чтобы никто не мешал нашему разговору.
Предупредительный официант притащил массу всевозможной еды, из которой я узнала лишь копченую колбасу. Все остальное было мне совершенно незнакомо. Какие-то язычки колибри в черепаховом соусе, морские коньки в мармеладовой подливе… Особенно мне понравилось, как выглядит блюдо под названием «Ле жабю в собственном соку».
— А что это такое? — спросила я у официанта.
— О-о, — причмокнул официант губами. — Французский деликатес. Вкуснейшая вещь. Делается из особого вида лягушек, разводимых в Бургундии.
От одной мысли, что я могла слопать лягушку, меня чуть не стошнило. Я решительно отодвинула тарелку в сторону.
— Не надо мне ваших французских жаб. Заодно и колибри с коньками уберите. Дайте чего-нибудь русского. Вареников со сметаной, к примеру.
— Но мы не готовим таких простых блюд, — растерялся официант.
— Приготовьте, — распорядился Муромцев. — А мне принесите копченой семги и черной икры.
Официант убежал. Миллионер закурил сигару. Я поудобнее устроилась в кресле.
— Итак, — трагическим голосом начал Муромцев, — это случилось неделю назад. По делам своей фирмы я находился в Бангкоке. И вот поздним вечером из Москвы позвонила жена и, рыдая, сообщила, что наша единственная дочь похищена. — Он замолчал, жадно затягиваясь сигарой.
— Ее похитили на улице? — деловито осведомилась я.
— Нет, на новогодней елке. К Мариночке подошли две девочки, по виду ее сверстницы, и о чем-то заговорили. Ни жена, ни телохранители не придали этому особого значения. А когда хватились, не было ни Мариночки, ни этих девочек.
— А где проходила елка?
— В Театре юного зрителя.
— Угу… — Я задумалась. — Скорее всего, это киднепинг.
Миллионер с сомнением покачал головой.
— При киднепинге похищают детей, чтобы сразу потребовать выкуп с богатых родителей. А уже прошла неделя, и никто выкупа с меня не требовал.
Официант принес наши заказы. Мне — вареники; Муромцеву — семгу и икру. Некоторое время мы молча ели. Потом я сказала:
— Покажите фотографию своей дочери.
Миллионер слегка замялся.
— У нас в доме нет ее фотографий. Мариночка не любит фотографироваться.
— А на видео?
— Тоже нет.
«Странно», — подумала я.
— Вернее, есть один снимок, — вспомнил Муромцев, — на котором ей три с половиной месяца. Но он вам вряд ли поможет в расследовании.
— В милицию вы обращались?
— Обращался.
— И что?
— Ничего. Вы разве нашу милицию не знаете?
— А в частные сыскные агентства?
— Да. — Он кивнул. — Я связался с лучшим московским агентством «Мегрэ». И они сразу же напали на след похитителей.
— И куда привел этот след?
— В Объединенные Арабские Эмираты.
— Куда?!
— В Арабские Эмираты, — повторил миллионер. — Точнее, в один из эмиратов, под названием Уллаухия. К сожалению, там след и потерялся. Но я готов оплатить все расходы, лишь бы вы снова отыскали этот след.
— Сколько?.. — начала я.
— Пятьсот долларов в час вас устроит?
— Нет, я спрашиваю, сколько лет вашей дочери?
— Шесть недавно исполнилось. Такая симпатичная девочка, прямо кудрявый ангелочек. — Муромцев умоляюще скрестил пальцы рук. — Эмма, вы моя последняя надежда. Прошу вас, найдите мою ненаглядную Ириночку.
Я удивленно на него посмотрела.
— Ириночку?! Вы же говорили, вашу дочь зовут Мариночкой.
В воздухе повисла пауза.
— Дело в том, Эмма, — закашлялся миллионер, — что, когда дочка родилась, жена хотела назвать ее Ириной, а я — Мариной. Мы так и не договорились. Поэтому до сих пор зовем ее то Ириночкой, то Мариночкой.
«Очень странно», — вновь подумала я.
— А у вашей Марины-Ирины особые приметы имеются?
— Особые приметы?
— Ну да. Шрамы, татуировки, родинки.
— Какие у шестилетнего ребенка татуировки? Да и родинок со шрамами у нее нет.
— Ну хоть что-нибудь есть? Яркая деталь во внешности?
Муромцев подумал.
— У нее рыжие волосы.
— А еще?
— Пожалуй, все.
— Не густо, — вздохнула я.
— Но и не пусто, — прибавил миллионер и, щедро намазав черной икрой булку, протянул мне. — Прошу.
— Благодарю.
— Так вы возьметесь за это дело? — с надеждой спросил он. — Возьметесь?..
Я откусила от булки порядочный кусок.
— Может быть, и возьмусь. Но сначала мне надо посоветоваться со своим помощником.
ВОЛОДЬКА — ДЕТЕКТИВ
Володька Воробьев или попросту Воробей учился со мной в одном классе и помогал мне в расследовании всяких таинственных историй. У него, что ни день, были новые увлечения. То он с утра до вечера пиликал на скрипке, то с вечера до утра пялился в телескоп на звезды… А сейчас, вот уже второй месяц, Володька читал детективы. Причем запоем. Каждый день он покупал в книжном магазине килограмм двадцать книг, а к утру следующего дня уже все прочитывал.
