– Я не собиралась его никак понимать, – членораздельно выговорила Землероева. – Я просто передала вам слово в слово все, что услышала. Могу еще раз повторить.
– Не будет лишним, – согласился Паршин. – В связи с открывшимися обстоятельствами, прослушаем под другим углом.
Евдокии показалось, что вскоре ее можно будет разбудить ночью, и она воспроизведет разговор в кабинете с качеством заезженной пластинки, скрипя от неприязни к каждой запятой.
Паршин прослушал, покивал и, ничего не вставив по этому пункту, взялся за другое:
– Илья, что ты трогал в квартире Дусиного брата, и как твои отпечатки пальцев оказались в базе МВД? – По сути, сыщику хотелось так же поинтересоваться: «А нет ли у тебя, парень, еще и судимости в довесок к прочим прелестям?», но пожалел понурого мажора. С того и намека на психиатрию достаточно оказалось. Вон как резко разговор с дядей прервал, как будто опасался пулю из мобилы схлопотать.
Вопрос этот щекотливый, конечно, задать придется – с институтом Сербского шутки плохи, как бы не нарваться на реального психопата, – но пока время терпит. Пусть парень немного очнется, растормошится, другого дерьма похлебает, позже, наедине, придется припереть его к стене. Получить бонус в качестве неадекватного враля Пашину не очень-то хотелось. В кучу уже и так немерено свалилось: воришка Дуся, труп «котенка», возникший в Питере папаша…
Илья тем временем, наморщив лоб, припоминал, что делал в квартире щекастого соседа.
Вроде бы… кроме перил на балконе он ничего не трогал… а те наждаком бы неплохо обработать… Если же о гладких поверхностях?.. Пальцами только до шеи Константина дотрагивался, когда пульс пытался нащупать…
Черт! Дверную ручку трогал! Вначале, когда Дуся хотела на звонок нажать, увидел, что дверь неплотно закрыта, и нажал на ручку с наружной стороны, потом сам дверь изнутри захлопнул!
Вот дьявол, теперь точно геморроиться придется, оправдываться, почему в квартиру покойника залетел и свежайшие «пальчики» на двери оставил.
Илья быстро рассказал Паршину, где наследил и, немного смущаясь Дуси, поведал старую историю с погибшей от передоза девицей в наркоманском притоне. Отец вроде бы собирался тогда сделать все, чтобы Илья не проходил по делу даже как свидетель, Зубова-младшего даже ни разу к следователю не вызвали…
Но прежде чем в отделение милиции приехал разъяренный папа, всех торчков вкупе с Зубовым «на пальцы откатали». Видимо, с той поры и затесались отпечатки Илюши Зубова в информационную базу МВД.
– Погано, – констатировал Олег. Задумчиво поднял вверх брови, поджал губы. – Даже не знаю, что вам посоветовать. – Тащить эту парочку к бывшим коллегам Паршин не собирался абсолютно – подстава, чистая подстава для парней получится. Когда богатые дерутся, известно, у кого чубы трещат.
А доказательств – ноль. Пусть даже сам Олег и подтвердит, что снимки шашней Берты – были. Получится: ее слово против слов Ильи и сыщика. На стороне мачехи играет реальная, а не со слов, питерская фотка из банкомата и лучший друг якобы похищенного Льва. Ворота Зубова прикрывает вороватый голкипер Дуся, друг детства Паршин бестолково и практически бесполезно стоит в защите, так как показаниям работников частного сыска у честных пахарей веры мало. Детективы за деньги в замочные скважины подглядывают, занятие это малопочтенное, пусть и замолвит за Паршина словечко бывший шеф подполковник Свиткин.
Получается пока 2 – 0 в пользу противника. Команда Зубова горит по всем статьям.
– Вся ваша история стала выглядеть чистейшим вымыслом. Вы хоть это понимаете? Лев Ефремович по Северной столице гуляет, с друзьями перезванивается… Почему, спрашивается, он с обеспокоенным сыном не связался, спросят вас? А? Не потому ли, что рассорились они и теперь сынуля изобретает бредни и пакостит папаше с мачехой… А всю бучу замутил ради денег, ради наследства, чтобы мужа и верную жену рассорить…
По большому счету, медленно проговаривая слова, Паршин не сколько ситуацию прояснял, показывая обормотам, как выглядит их история с непредвзятой стороны, сколько мыслил вслух. Кропотливо чужое грязное белье сортировал.
Но голкипер Дуся приняла подачу слишком близко к сердцу. Резко встала на ноги с дивана, сверху вниз поглядела на Паршина и выпалила:
– Пойдем покурим, а? На площадку. Тут как бы беременная женщина в квартире.
Бросивший полгода назад смолить Паршин удивленно вскинул глаза на блондинку с пылающими щеками, пожал плечами и мысленно предположил: «Сейчас услышу тайну – страшную». Секретный довесок к бесподобной истории в исполнении Евдокии Землероевой.
Но просчитался. Хотя считал себя великим специалистом по работе с женщинами-свидельницам. Подобных вот тихушниц только выведи из кабинета, где муж отказывается каяться, таким поделятся, что мужика закроют лет на десять.
Евдокия мигом проскочила прихожую, вылетела на площадку перед квартирой и, едва Паршин осторожно захлопнул дверь, вызверилась разъяренной львицей, у которой сперли котенка:
– Ты чего это, а?! Ты нам не веришь, да?! Ты нам не веришь?! Думаешь, мы все придумали, наврали…
Опаньки, мысленно изумился Паршин. Какие дивные перевертыши у нас нарисовались. Полчаса назад изображала Ленина с меньшевиками, а тут поддерживает буржуазию с пылом недобитого троцкиста.
Что делается? Откуда что берется?
Видно, извечная российская бабья жалость всколыхнулась. Наши бабоньки завсегда похмельных да увеченных жалеют. Приедешь, бывало, на семейную ссору, у жены по фонарю под каждым глазом, в комнатах пьянющий бугай дебоширит… Детки плачут.
Ну, заломаешь рученьки бугаю. Пока ломаешь, такого о себе наслушаешься, что уши в трубочку свернутся.
А эта, с фонарями, через день придет в отделение и в ноги – бух: «Отпустите кормильца, родименькие! Христом Богом прошу – семью не рушьте! Он только дважды в неделю такой, а так – ничего. Работящий. Местами приветливый».
Бяда-а-а с этими женщинами.
…Глаза воришки-неудачницы пылали правдивыми зелеными фонарями и без всяких синяков, вопросы густо сыпались на малость онемевшего Олега. По сути дела, все восклицания сыщик считал риторическими – пары спустить. Но Дуся постепенно перешла на личности:
– Ты что, считаешь меня полной дурой, да?! Ты думаешь, я сотню раз не вспомнила каждое слово из кабинета?! А?! Ну скажи, скажи – как еще можно перевернуть слова Берты, чтобы другая правда получилась?! Сам подумай!
Утихомирить разошедшуюся бабу можно только собственной невозмутимостью. Паршин вытянул вперед нижнюю губу, задумчиво оглядел вскипятившуюся Дусю, собрался уже выдвинуть кое-что по существу, но не успел.
– Эх ты, – успела огорчиться Землероева. – Тебя не было с нами, когда те парни по автобусной остановке бегали. Ты не видел, как они повсюду рыскали… Как все это выглядело. Иначе не стал бы…
Илья вышел из комнаты и через коридор увидел стоящую у плиты Киру, помешивающую лопаткой что-то на сковороде. Подошел к дверному проему и, высоко подняв руки, зацепился пальцами о притолоку.
