После слов «у нас тут катастрофа» какая женщина поскачет наверх отдавать какие-то грейпфруты на пропой, не заглянув предварительно к катастрофически расстроенным соседям?
Конечно никакая. Грейпфрутовое пойло может обождать.
Леонидов еще немножко покрутился на кухне. Вынул из шкафчика пищевую соду и спрятал ее под раковиной. Стас уже решил – дабы удалить двух женщин от магазинного пакета с грейпфрутами, рукой придется пожертвовать.
Как только Татьяна вышла из кухни на голос подошедшей Люси, Стас уронил в кипящую кастрюлю солонку и дико завопил.
Все последующие события просчитывались легче легкого. Обе женщины моментально прилетели оказывать помощь. Люся, не собиравшаяся проходить дальше прихожей, прибежала прямо в сапогах, оставив пакет с покупками на тумбе возле двери.
Леонидов тряс рукой и, непритворно морщась от дикой боли, скулил:
– А-а!! Тата, Люся, я уронил в кастрюлю солонку и машинально сунул руку в кипяток!!
«Какой кошмар, какая жуть, мужик на кухне как женщина на корабле – одна беда!» – в унисон причитали женщины и заполошенно собирались оказывать первую помощь.
– Тата, давай скорее соду! – командовал Леонидов. – Ожог надо присыпать содой, чтобы не было волдырей!
Тата металась между кухонных шкафов, разыскивая спрятанную Стасом под мойкой коробочку.
– Люся! – прикрикнул Леонидов. – Беги к себе, принеси соду, она лучше всего помогает! Мигом! Одна нога здесь, другая там – у меня рука жутко болит!! – Пришпоренная до одури домработница забыла, разумеется, о покупках и умчалась к месту работу, в квартиру старших Котовых. – Тата! – приказывал Стас. – Посмотри в аптечке, есть ли у тебя стерильные бинты и что-нибудь против ожогов?!
Аптечку Татьяна держала в спальне, в шкафчике под ключом, поскольку иногда к ней заходили подруги с маленькими любознательными детками. Открыть шкафчик, найти бинты и какую-то мазь против ожогов – дело минуты на полторы.
Рука болела нестерпимо. Кисть походила на клешню вареного омара. Справиться с болью и действовать уверенно Стасу помогал только адреналин, выделявшийся при шоке и нервном перевозбуждении.
В мгновение ока Леонидов проскочил до прихожей, выдернул из сумки Люси пакет с двумя грейпфрутами и произвел подмену, благоразумно рассыпав фрукты внутри сумки. Забросил только что купленные домработницей фрукты в овощной ящик холодильника Татьяны и до возвращения хозяйки на кухню успел скукожится на табурете:
– Ох, Тата, как болит! Как больно!!
Минут через пять больную руку, по совету отоларинголога Марковны покрыли внушительным слоем пены «Пантенол», попозже Стас попросил ее забинтовать – оставлять на выжатых грейпфрутовых шкурках след противоожогового средства ему никак не хотелось (хотя эти следы может оставить и Люся, поскольку будет доставать из сумки рассыпанные цитрусовые руками, участвовавшими в перевязке). Ольга Марковна обиженно поджимала губы и говорила, что лучше знает, как лечить, но Стас упрямился.
К моменту приезда Рощиных Станислав уже сидел вполне довольный, со стаканом «Соленой собаки» в здоровой клешне. И вычислял приблизительное время смерти женщин на тридцать третьем этаже.
Грейпфруты наверх доставили только после того, как оторвали Люсю от участия в оказании первой помощи, практически перед самым приездом Рощиных.
По прикидкам Стаса, на то, чтобы выжать сок, приготовить коктейли, выпить и сдохнуть, Юлии и сыщице потребуется некоторое время – яд не подействует мгновенно, так обещал алхимик. Станислав уже готовил речь для обеспокоенных друзей перед запертой дверью Юлии: «Надо вскрывать замок, надо проверить, эта тишина мне не нравится…» Здесь главное – оказаться в квартире с покойницами раньше полицейских и изъять проколоты шприцем шкурки!
Внезапно Стас подумал: «А что будет, когда две жертвы почувствуют недомогание?
Алхимик обещал, что прежде смерти наступает помутнение сознания. То есть жертва становится безвольной и беспомощной, про смерть не думает, а хочет лечь бай-бай…
А что, если подумает? Что если позовет на помощь, карету скорой догадается вызвонить?
И вот еще… На нижнем этаже под жертвами есть врач. Что если кто-то из женщин выпьет чуть меньше и догадается позвонить Ольге Марковне или покричать из камина?!»
Этого допустить нельзя. Ольга Марковна может не кинуть весть о несчастье на тридцать первый этаж. Поступит так по доброте душевной – зачем беспокоить тех, кто не в силах помочь? И если Марковна или врачи скорой помощи тут же вызовут милицию, а те найдут в помойном ведре проколотые цитрусовые шкурки…
Ух, что будет! Надо срочно что-то изобрести. Стас понимал: ему жизненно необходимо оказаться на тридцать втором этаже в момент, когда придет сигнал с просьбой о помощи! Если не заменить проколотые грейпфрутовые шкурки – все совершенно бесполезно!
Леонидов очень ловко повернул разговор на тему прошлых лет, припомнил, как, бывало, играли они со старшими Котовыми в лото…
Результатом, естественно, вышло предложение от Таты наведаться на тридцать второй этаж и предложить партейку Егору Валерьевичу и Ольге Марковне. «Не все ж им вдвоем-то сидеть, пойдемте, ребята, порадуем старших, развлечем…»
Пошли наверх. Сели за стол, но Ольга Марковна не смогла разыскать свою коробку с игрой. Татьяна предложила принести свои бочонки и карточки.
Леонидов напряженно выставлял ухо в сторону камина и ждал каких-нибудь звуков из квартиры наверху. Под пышным навесом вязаного джемпера лежали аккуратно упакованные в пакет выжатые «безвинные» шкурки. Больная, бережно баюкаемая рука позволял удерживать пакет под мышкой и оправдывала скованность движений. За Леонидовым ухаживали, лелеяли, не позволяли ему лишних телодвижений.
…Как ни готовил себя Стас, вопль из камина буквально подбросил его в воздух. Врач-отоларинголог только, прислушиваясь, нахмуриться успела, а Стас уже летел на выход! Корил себя за торопливость и отменную реакцию, но ничего не мог поделать – нервическое ожидание подстегивало ноги.
И надо сказать, что только это жуткое сосредоточение психики не позволило ему от неожиданности потерять рассудок: совершенно живая-невредимая Землероева как ни в чем не бывало бегала по коридору!!
Далее Стас тоже чудом удержался в здравомыслии: в десяти шагах, на кухне, его ждал еще один сюрприз – на столе стоял совершенно не тронутый бокал с «Соленой собакой».
Боль в обожженной руке не отозвалась даже малейшим дискомфортом, когда Леонидов подхватил и понес бесчувственную Юлю. Шок обезболил все. Мысль – надо удалить народ из кухни – была первичной, она не оставляла места для себялюбия и жалоб.
Стас перенес вдову в гостиную, Ольга Марковна начала разгонять народ приказами. Землероева отправилась за мокрым полотенцем, Ядвига и Боря вышли… Врач полностью отвлеклась на пациентку…
Леонидов быстро и тихо вернулся на кухню.
