Здесь друзья на некоторое время расстались.
Мистеры Тапмен, Уинкль и Снодграсс разъехались по своим домам, чтобы заняться необходимыми приготовлениями к предстоящему визиту в Дингли Делл, а мистер Пиквик и Сэм нашли себе пристанище в очень хорошем старомодном и комфортабельном помещении, а именно в таверне и гостинице «Джордж и Ястреб», Джордж-Ярд на Ломберд-стрит.
Мистер Пиквик пообедал, покончил со второй пинтой превосходного портвейна, прикрыл голову шелковым носовым платком, положил ноги на каминную решетку и откинулся на спинку удобного кресла, но внезапное появление мистера Уэллера с дорожной сумкой вывело его из спокойного созерцательного состояния.
– Сэм, – сказал мистер Пиквик.
– Сэр? – откликнулся мистер Уэллер.
– Я только что думал о том, – сказал мистер Пиквик, – что у миссис Бардл на Госуэлл-стрит осталось очень много вещей и следовало бы их взять до нашего отъезда.
– Очень хорошо, сэр, – ответил мистер Уэллер.
– Я бы мог отослать их на время к мистеру Тапмену, Сэм, – продолжал мистер Пиквик, – по прежде необходимо их разобрать и уложить. Вам нужно пойти на Госуэлл-стрит, Сэм, и уладить это дело.
– Сейчас, сэр? – осведомился мистер Уэллер.
– Сейчас, – ответил мистер Пиквик. – Постойте, Сэм, – добавил мистер Пиквик, вытаскивая кошелек, – нужно уплатить за квартиру. Срок истекает на святках, но расплатитесь и покончите с этим делом. Я предупреждаю за месяц и отказываюсь от квартиры. Вот предупреждение в письменной форме. Передайте его и скажите миссис Бардл, что она может сдать комнаты, когда ей будет угодно.
– Прекрасно, сэр, – ответил мистер Уэллер. – Больше ничего?
– Больше ничего, Сэм.
Мистер Уэллер медленно пошел к двери, словно ждал еще чего-то, медленно открыл ее, медленно вышел и медленно прикрыл ее дюйма на два, когда мистер Пиквик крикнул:
– Сэм!
– Сэр? – отозвался мистер Уэллер, быстро возвращаясь и закрывая за собой дверь.
– Сэм, я отнюдь не возражаю, если вы попытаетесь узнать, как расположена ко мне сама миссис Бардл и можно ли считать вероятным, что это гнусное и ни на чем не основанное дело будет доведено до конца. Я говорю, что не возражаю против этого, если у вас есть желание разузнать, Сэм, – сказал мистер Пиквик.
Сэм слегка кивнул головой в знак понимания и вышел из комнаты. Мистер Пиквик снова накрыл голову шелковым носовым платком и приготовился вздремнуть. Мистер Уэллер быстро удалился, чтобы исполнить поручение.
Было около десяти часов, когда он добрался до Госуэлл-стрит. В маленькой гостиной, выходившей окнами на улицу, горели две свечи, и на штору падала тень от двух женских шляп. У миссис Бардл были гости.
Мистер Уэллер постучал в дверь, и после довольно длинного промежутка времени, в течение которого на улице высвистывался какой-то мотив, а в доме преодолевалось упрямство свечи, не желавшей загораться, пара маленьких башмаков затопала по коврику в передней, и появился юный Бардл.
– Ну, сорванец, – сказал Сэм, – как поживает мамаша?
– Она здорова, – ответил юный Бардл, – и я тоже.
– Какое счастье! – сказал Сэм. – Передайте ей, что я хочу с ней поговорить, слышите, юный феномен?
После такой просьбы юный Бардл поставил свечу на нижнюю ступеньку и исчез вместе со своим поручением в гостиной.
Две шляпы, бросавшие тень на штору, были головными уборами двух самых близких приятельниц миссис Бардл, которые только что пришли, чтобы мирно выпить чашку чаю и разделить с хозяйкой скромный горячий ужин, состоявший из двух порций поросячьих ножек и поджаренного сыра. Сыр восхитительно подрумянивался в маленькой голландской печке перед камином; поросячьи ножки чувствовали себя превосходно в маленькой жестяной кастрюльке, висевшей на крюке, миссис Бардл и ее две подруги также чувствовали себя прекрасно, мирно беседуя обо всех своих близких друзьях и знакомых, когда юный Бардл, выходивший к парадной двери, вернулся и передал поручение, доверенное ему мистером Сэмюелом Уэллером.
– Слуга мистера Пиквика! – сказала, бледнея, миссис Бардл.
– Ах, боже мой! – сказала миссис Клаппинс.
– Право же, я бы этому не поверила, если бы это случилось не при мне, – сказала миссис Сендерс.
Миссис Клаппинс была маленькая, живая, суетливая женщина; миссис Сендерс – большая, толстая, широколицая особа; и обе пришли в гости к миссис Бардл.
Миссис Бардл сочла уместным заволноваться; а так как ни одна из трех в сущности не знала, следует ли при данных обстоятельствах поддерживать со слугой мистера Пиквика какие бы то ни было отношения иначе, чем через Додсона и Фогга, то все они были захвачены врасплох. В таком состоянии нерешительности было ясно, что первым делом следует угостить тумаком мальчика за то, что он встретил у двери мистера Уэллера. Поэтому мать дала ему тумака, и он мелодически заревел.
– Перестань вопить... негодное создание! – сказала миссис Бардл.
– Да, не огорчай твою бедную мать, – вмешалась миссис Сендерс.
– У нее достаточно огорчений и без тебя, Томми, – с сострадательной покорностью вымолвила миссис Клаппинс.
– Ах, вот не везет бедняжке! – сказала миссис Сендерс.
От этих поучительных замечаний юный Бардл завыл еще громче.
– Что же мне делать? – обратилась миссис Бардл к миссис Клаппинс.
– Я думаю, вам следует его принять, – ответила миссис Клаппинс. – Но непременно при свидетеле.
– Мне кажется, закон предпочитает двух свидетелей, – сказала миссис Сендерс, которая, как и первая приятельница, сгорала от любопытства.
– Пожалуй, лучше всего будет впустить его сюда, – решила миссис Бардл.
– Разумеется, – ответила миссис Клаппинс, с живостью подхватывая эту мысль. – Войдите, молодой человек, и, пожалуйста, закройте сначала парадную дверь.
Мистер Уэллер мгновенно принял приглашение, и, войдя в гостиную, изложил дело миссис Бардл в следующих выражениях:
– Очень сожалею, если причиню личные неудобства, сударыня, как говорил грабитель, загоняя старую леди в растопленный камин, но так как мы с хозяином только что приехали в город и собираемся опять уехать, то уж тут, знаете ли, ничего не поделаешь.
– Конечно, молодой человек не может отвечать за грехи своего хозяина, – заметила миссис Клаппинс, на которую наружность мистера Уэллера и его умение вести разговор произвели большое впечатление.
– Несомненно! – подхватила миссис Сендерс, которая, если судить по задумчивым взглядам, устремленным на маленькую жестяную кастрюлю, казалось мысленно подсчитывала предполагаемое количество поросячьих ножек на случай, если Сэму предложат остаться к ужину.
