– Моя милая, – сказал Сэм, подходя с очень почтительным видом, – вы испортите все пропорции такой хорошенькой фигуры, если сами будете выколачивать эти-вот ковры. Позвольте вам помочь.
Молодая леди, стыдливо притворявшаяся, будто не заметила находившегося вблизи джентльмена, оглянулась, когда Сэм заговорил, – несомненно (она утверждала это впоследствии) с целью отклонить предложение совершенно незнакомого человека, – как вдруг вместо ответа отпрянула и слегка взвизгнула. Сэм был ошеломлен, пожалуй, не меньше, ибо в чертах лица хорошо сложенной служанки узнал подлинные черты своей «Валентины», миловидной горничной мистера Напкинса.
– Мэри, дорогая моя! – сказал Сэм.
– О господи, мистер Уэллер, – воскликнула Мэри, – как вы пугаете людей!
Сэм не дал никакого словесного ответа на эту жалобу, и точно мы не можем сказать, какой именно ответ он дал. Мы знаем только, что после короткого молчания Мэри сказала: «Ах, перестаньте, мистер Уэллер!» – и что шляпа слетела с него за несколько секунд до этого. На основании этих двух признаков мы склонны предположить, что стороны обменялись одним или несколькими поцелуями.
– Да как же вы сюда попали? – спросила Мэри, когда разговор, таким образом прерванный, возобновился.
– Конечно, я пришел посмотреть на вас, моя милочка, – отвечал мистер Уэллер, на этот раз позволяя страсти одержать верх над правдивостью.
– А как вы узнали, что я здесь? – осведомилась Мэри. – Кто мог вам это сказать, что я поступила на другое место в Ипсуиче, а потом они переехали сюда? Кто мог вам это сказать, мистер Уэллер?
– Совершенно верно, – отозвался Сэм с лукавой миной, – в этом вся штука. В этом вся штука. Кто бы мог мне сказать?
– Не мистер Мазль, не правда ли? – спросила Мэри.
– О нет! – ответил Сэм, серьезно покачав головой. – Не он.
– Должно быть, кухарка? – сказала Мэри.
– Должно быть, она, – сказал Сэм.
– Никогда я еще такого не слыхала! – воскликнула Мэри.
– И я не слыхал, – сказал Сэм. – Но, Мэри, моя дорогая, – тут голос Сэма стал чрезвычайно нежен, – Мэри, моя дорогая, у меня есть еще одно дело, очень спешное. Один из друзей моего хозяина... мистер Уинкль, вы его помните?
– Тот, что в зеленой куртке? – спросила Мэри. – О да, я его помню.
– Так вот, – продолжал Сэм, – он в ужасном состоянии от любви... регулярно запутался и потерял голову.
– Ах, боже мой! – воскликнула Мэри.
– Да, – сказал Сэм, – но это пустяки, если только нам удастся найти молодую особу.
И Сэм, со многими отступлениями на тему о красоте Мэри и невыразимых муках, какие он испытывал с тех пор, как в последний раз ее видел, дал правдивый отчет о бедственном положении мистера Уинкля.
– Ну, никогда бы не подумала! – сказала Мэри.
– Конечно, и никто бы не подумал и впредь не подумает, – сказал Сэм, а я странствую, как вечный жид, – может, вы слыхали, Мэри, моя дорогая, был такой спортивный тип: непременно хотел обставить время и никогда не спал, и отыскиваю эту-вот мисс Арабеллу Эллен.
– Мисс... как? – с великим изумлением спросила Мэри.
– Мисс Арабеллу Эллен, – повторил Сэм.
– Боже милостивый! – воскликнула Мэри, указывая на калитку сада, которую запер за собой угрюмый грум. – Вот он, этот дом! Она тут живет вот уже полтора месяца. Их старшая горничная, которая состоит также при леди, все мне рассказала однажды утром через решетку прачечной, когда в доме все еще спали.
– Как? В соседнем доме? – воскликнул Сэм.
– Да, в соседнем, – ответила Мэри.
Мистер Уэллер был так глубоко потрясен этим сообщением, что счел совершенно необходимым искать поддержки у своей прелестной собеседницы, и между ними произошел обмен маленькими любезностями, раньше чем он оправился в достаточной мере для того, чтобы продолжать разговор.
– Ну, если это возможно, – произнес, наконец, Сэм, – то на свете нет ничего невозможного, как сказал лорд-мэр, когда главный министр предложил выпить после обеда за здоровье хозяйки, в соседнем доме! Да ведь у меня есть к ней поручение, которое я целый день стараюсь передать.
– Ах! – сказала Мэри. – Сейчас вы не можете его передать, потому что она гуляет в саду только по вечерам, да и то очень недолго, а из дому никогда не выходит без старой леди.
Сэм несколько секунд размышлял, наконец придумал следующий план действий: он вернется в сумерки – как раз к тому времени, когда Арабелла неизменно совершает прогулку; Мэри впустит его в сад своего дома, а он постарается вскарабкаться на забор под нависшими ветвями большой груши, которая в достаточной мере скроет его; затем передаст поручение, и, если возможно, устроит свидание для мистера Уинкля на следующий вечер, в тот же час. Быстро набросав перед Мэри план действий, он помог ей в давно откладываемой работе – в выколачивании ковров.
Далеко не такое невинное занятие, каким оно кажется, – это выколачивание ковриков; быть может, самое выколачивание и не грозит большой бедой, но складывание – очень коварный процесс. Пока длится выколачивание и оба участника находятся на расстоянии, равном длине ковра, это самая невинная забава, какую только можно придумать; но когда начинается складывание и расстояние между ними уменьшается постепенно с половины его прежней длины до одной четверти, а затем до одной восьмой, а затем до одной шестнадцатой, а затем до одной тридцать второй, если ковер достаточно длинен, – забава становится опасной. Мы точно не знаем, сколько ковриков было сложено в данном случае, но смеем сказать, что, сколько бы их ни было, ровно столько раз Сэм поцеловал хорошенькую горничную.
Мистер Уэллер скромно закусывал в ближайшей таверне, пока не надвинулись сумерки, а затем вернулся в переулок. Как только Мэри впустила его в сад и он получил от этой леди различные предостережения, касающиеся целости его рук, ног и шеи, Сэм влез на грушу и стал ждать появления Арабеллы.
Ждать пришлось так долго, что он начал сомневаться, наступит ли вообще когда-нибудь это с тревогой ожидаемое событие, как вдруг послышались легкие шаги по песку, и немедленно вслед за этим он увидел Арабеллу, задумчиво идущую по саду. Едва она приблизилась к дереву, Сэм, дабы деликатно уведомить о своем присутствии, начал издавать чудовищные звуки, которые, пожалуй, были бы естественны для пожилой особы, страдающей с младенческих лет воспалением горла, крупом и коклюшем одновременно.
Молодая леди поспешно устремила взор к тому месту, откуда исходили ужасные звуки; а так как первая ее тревога отнюдь не улеглась, когда она увидела на дереве мужчину, весьма возможно, что она бы убежала и подняла на ноги весь дом, если бы страх, по счастью, не лишил ее способности двигаться и не заставил опуститься на садовую скамью, которая весьма кстати находилась поблизости.
