Рослый дозорщик отвечал утвердительно и с некоторым удивлением перевел взгляд с мистера Уинкля, который держал свое ружье так, словно хотел, чтобы карман куртки избавил его от необходимости нажать спуск, на мистера Тапмена, который держал свое ружье так, словно боялся его, – и нет никакого реального основания сомневаться в том, что он действительно боялся.
– Мои друзья еще не вполне освоились с такого рода забавой, Мартин, – сказал Уордль, заметивший этот взгляд. – Век живи, век учись, знаете ли. Скоро они будут хорошими стрелками. А впрочем, прошу прощенья у моего друга Уинкля, он уже имеет некоторый опыт.
В ответ па этот комплимент мистер Уинкль слабо улыбнулся поверх своего синего галстука и начал производить манипуляции ружьем такие загадочные, что, будь оно заряжено, он неизбежно был бы убит на месте.
– Не вздумайте так обращаться с ружьем, когда оно будет заряжено, сэр, – проворчал рослый дозорщик, – или будь я проклят, если вы не превратите кого-нибудь из нас в кусок холодного мяса.
Мистер Уинкль после такого предостережения поспешил изменить положение ружья и при этом ухитрился привести ствол в соприкосновение с головой мистера Уэллера.
– Эх! – воскликнул Сэм, поднимая сбитую шляпу и потирая висок. – Помилуйте, сэр! Если вы этак приметесь за дело, вы одним выстрелом наполните одну из этих сумок, и даже с избытком.
Тут мальчик в кожаных гетрах весело расхохотался, но тотчас попробовал сделать вид, будто это не он, а мистер Уинкль величественно нахмурился.
– Мартин, где вы велели ждать нас с закуской? – осведомился Уордль.
– На склоне холма Одинокое Дерево в двенадцать часов, сэр.
– Там кончается поместье сэра Джеффри?
– Да, сэр, но этот участок примыкает к его земле. Это земля капитана Болдуига, но никто нам не помешает, а лужайка там славная.
– Отлично, – сказал старый Уордль. – Чем раньше мы тронемся в путь, тем лучше. Стало быть, вы присоединитесь к нам в полдень, Пиквик?
Мистеру Пиквику очень хотелось видеть охоту, тем более что он несколько опасался за целость и сохранность мистера Уинкля. К тому же в такое приятное утро было очень мучительно возвращаться назад и предоставить друзьям развлекаться без него. Поэтому мистер Пиквик ответил очень унылым тоном:
– Да, пожалуй, так и придется сделать.
– Разве джентльмен не охотник, сэр? – осведомился долговязый дозорщик.
– Нет, и вдобавок он хромает, – ответил Уордль.
– Мне бы очень хотелось остаться с вами, – сказал мистер Пиквик. – Очень!
Последовала краткая пауза, выражавшая соболезнование.
– По ту сторону изгороди стоит тачка, – сказал мальчик. – Если бы слуга джентльмена катил ее по тропинкам, он бы от нас не отставал, а мы бы переносили тачку через все перелазы.
– Самое подходящее дело, – заявил мистер Уэллер, который был лицом заинтересованным, поскольку ему страстно хотелось видеть охоту, – самое подходящее дело. Хорошо сказано, малыш. Я моментально ее притащу.
Но тут возникло затруднение. Долговязый дозорщик решительно восстал против включения в охотничью компанию джентльмена в тачке, видя в этом грубое нарушение всех установленных правил и прецедентов.
Затруднение было серьезное, непреодолимое. Когда на дозорщика воздействовали с помощью лести и мзды и когда он облегчил душу, щелкнув по голове изобретательного юнца за то, что тот предложил воспользоваться тачкой, – мистера Пиквика усадили в нее, и все тронулись в путь; Уордль и рослый дозорщик шли впереди, а мистер Пиквик в тачке, приводимой в движение Сэмом, замыкал шествие.
– Стойте, Сэм! – сказал мистер Пиквик, когда они пересекали первое поле.
– Ну, что еще случилось? – осведомился Уордль.
– Эта тачка не подвинется ни на шаг вперед, – решительно заявил мистер Пиквик, – пока Уинкль не будет нести своего ружья иначе.
– Да как же мне его нести? – спросил несчастный Уинкль.
– Несите его дулом вниз, – ответил мистер Пиквик.
– Это не принято у спортсменов, – возразил Уинкль.
– Мне нет дела до того, принято это у спортсменов или не принято. – отвечал мистер Пиквик, – я не желаю, чтобы ради соблюдения приличий меня застрелили в тачке.
– Я уверен, что джентльмен не успокоится, пока не всадит в кого-нибудь заряда, – проворчал долговязый.
– Хорошо, хорошо, мне все равно! – сказал бедный Уинкль, поворачивая ружье прикладом вверх. – Ну вот!
– Все что угодно за спокойную жизнь! – изрек мистер Уэллер, и они снова тронулись в путь.
– Стойте! – крикнул мистер Пиквик, когда они прошли несколько ярдов.
– Ну, что еще? – спросил Уордль.
– Ружье в руках Тапмена небезопасно, решительно небезопасно! – сказал мистер Пиквик.
– Как? Что? Небезопасно? – воскликнул с большой тревогой мистер Тапмен.
– Да, раз вы его так держите, – отвечал мистер Пиквик. – Мне очень неприятно снова вмешиваться, но я не соглашусь ехать дальше, пока вы не будете держать его так же, как Уинкль.
– Лучше, если вы примете этот совет, сэр, – сказал рослый дозорщик, – иначе вы можете всадить заряд в самого себя или в кого-нибудь другого.
Мистер Тапмен с самой учтивой поспешностью повернул должным образом ружье, и компания снова двинулась вперед. Оба любителя охоты шагали с опущенными дулом вниз ружьями, как солдаты на королевских похоронах.
Собаки вдруг остановились как вкопанные, и охотники, ступив шаг вперед, тоже остановились.
– Что это случилось у собак с ногами? – прошептал мистер Уинкль. – Как странно они стоят!
– Нельзя ли потише! – шепотом отозвался Уордль. – Вы не видите, что они делают стойку?
– Делают стойку? – повторил мистер Уинкль, осматриваясь по сторонам, словно надеясь обнаружить какие-то исключительные красоты в пейзаже, к которым умные животные старались привлечь особое внимание. – Делают стойку? А зачем же им стоять?
– Не зевайте! – сказал Уордль, который в этот волнующий момент пропустил вопрос мимо ушей. – Ну!
Раздалось громкое хлопанье крыльев, заставившее мистера Уинкля отскочить, точно его самого подстрелили. «Бах, бах!» – прозвучали два выстрела. Дым быстро пронесся над полем и заклубился в воздухе.
– Где они? – воскликнул мистер Уинкль, который, находясь в состоянии крайнего возбуждения, вертелся, как волчок. – Где они? Скажите, когда стрелять. Где они? Где они?
– Где они? – повторил Уордль, поднимая двух птиц, которых собаки притащили к его ногам. – Да вот они.
– Нет, нет, я говорю о других! – сказал ошеломленный Уинкль.
