– Клерки мистера Перкера... – повторила чахлая, жалкая на вид старуха, останавливаясь, чтобы перевести дух, – клерки мистера Перкера ушли, а я иду убирать контору.
– Вы – служанка мистера Перкера? – осведомился мистер Пиквик.
– Я – прачка у мистера Перкера, – ответила старуха.
– Подумайте! – тихо сказал Сэму мистер Пиквик. – Любопытное обстоятельство, Сэм: старух в этих домах называют прачками. Хотел бы я знать почему?
– Должно быть, потому, что они смертельно не любят что-нибудь мыть, сэр, – отозвался мистер Уэллер.
– Меня бы это не удивило, – сказал мистер Пиквик, глядя на старуху, чья внешность, равно как и вид конторы, которую она к тому времени открыла, указывали на закоренелую антипатию к применению мыла и воды. – Не знаете ли вы, моя милая, где я могу найти мистера Перкера?
– Нет, не знаю, – ответила старуха хриплым голосом, – его нет сейчас в городе.
– Досадно, – сказал мистер Пиквик. – Где его клерк? Вы не знаете?
– Да, знаю, но он меня не поблагодарит, если я вам скажу, – ответила прачка.
– У меня очень важное дело, – заметил мистер Пиквик.
– А подождать до утра нельзя? – спросила старуха.
– Не хотелось бы, – ответил мистер Пиквик.
– Ну, раз дело очень важное, – промолвила старуха, – мне приказано сказать, где он, и, значит, беды не будет, коли я вам скажу. Если вы пойдете в «Сороку и Пень» и спросите в буфетной мистера Лаутена, вас проведут к нему, а он и есть клерк мистера Перкера.
Получив эти указания и узнав также, что гостиница, о которой шла речь, расположена в переулке и пользуется двумя преимуществами – находится по соседству с Клейр-маркет и вплотную примыкает к заднему фасаду Нью-Инна, мистер Пиквик и Сэм благополучно спустились по шаткой лестнице и отправились на поиски «Сороки и Пня».
Эту излюбленную таверну, освященную вечерними оргиями мистера Лаутена и его приятелей, люди заурядные назвали бы трактиром. О склонности содержателя трактира зарабатывать деньги свидетельствовал в достаточной мере тот факт, что маленькая пристройка под окном распивочной, размером и формой слегка напоминающая портшез, была сдана башмачнику, чинившему старую обувь; а его филантропический дух проявлялся в той протекции, какую он оказывал пирожнику, который, не опасаясь помехи, продавал свои лакомства у самой двери. В нижних окнах, украшенных занавесками шафранного цвета, висело два-три печатных объявления о девонширском сидре в данцигском пиве, а большая черная доска, возвещая белыми буквами просвещенной публике о пятистах тысячах бочек портера, находящегося в погребах заведения, поселяла в уме довольно приятные сомнения и неуверенность относительно точного направления, в каком тянется в недрах земли эта гигантская пещера. Если мы добавим, что пострадавшая от непогоды вывеска хранила полустертое подобие сороки, пристально созерцающей кривую полосу коричневой краски, которую соседи научились с детства считать «пнем», – мы скажем все, что следует сказать о внешнем виде здания.
Когда мистер Пиквик вошел в буфетную, из-за перегородки появилась пожилая особа женского пола.
– Мистер Лаутен здесь, сударыня? – осведомился у нее мистер Пиквик.
– Здесь, сэр, – ответила хозяйка. – Эй, Чарли, проводите джентльмена к мистеру Лаутену.
– Джентльмен не может войти туда сейчас, – сказал неуклюжий слуга с рыжими волосами, – потому что мистер Лаутен исполнят комические куплеты и он ему помешает. Мистер Лаутен скоро кончит, сэр.
Рыжеволосый слуга едва успел договорить, как дружные удары по столу и звон стаканов возвестили, что песня допета, и мистер Пиквик, посоветовав Сэму утешаться в буфетной, отправился вслед за слугой.
Когда было доложено о «джентльмене, который хочет говорить с вами, сэр», молодой человек с одутловатым лицом, занимавший председательское место во главе стола, досмотрел не без удивления в ту сторону, откуда раздался голос, и удивление, казалось, отнюдь не рассеялось, когда его взгляд упал на человека, которого он видел впервые.
– Прошу прощенья, сэр, – сказал мистер Пиквик, – а также очень сожалею, что помешал остальным джентльменам, но я пришел по весьма важному делу, несли вы разрешите мне отвлечь вас на пять минут, не покидая этой комнаты, я буду вам очень признателен.
Одутловатый молодой человек встал и, придвинув к мистеру Пиквику стул в темном углу комнаты, внимательно выслушал его печальный рассказ.
– О! – сказал он, когда мистер Пиквик умолк. – Додсон и Фогг ловко обделывают дела... превосходные дельцы Додсон и Фогг, сэр.
Мистер Пиквик признал ловкость Додсона и Фогга, а Лаутен продолжал:
– Перкера в городе нет и не будет до конца будущей недели, но если вы желаете поручить ему защиту ваших интересов, оставьте мне копию, и я приготовлю все, что нужно, до его возвращения.
– Для этого-то я и пришел сюда, – сказал мистер Пиквик, передавая бумагу. – Если случится что-нибудь важное, вы можете мне написать до востребования в Ипсуич.
– Отлично! – ответил клерк мистера Перкера, а затем, видя, что мистер Пиквик с любопытством перевел взгляд на стол, он добавил: – Не хотите ли присоединиться к нам на полчасика? Сегодня здесь собралась чудесная компания. Тут старший клерк Семкина и Грина, заведующий канцелярией у Смитерса и Прайса, делопроизводитель Пимкина и Томаса – он знает чудесную песню – и Джек Бембер, и много еще народу. Вы, кажется, вернулись недавно в город. Не хотите ли присоединиться к нам?
Мистер Пиквик не мог устоять перед столь соблазнительной возможностью изучения человеческой природы. Он позволил увлечь себя к столу, где его должным образом представили собранию и усадили рядом с председателем, после чего он заказал стакан своего любимого напитка.
Вопреки ожиданиям мистера Пиквика наступило глубокое молчание.
– Надеюсь, сэр, вас это не беспокоит? – осведомился его сосед справа, джентльмен с сигарой во рту и с мозаичными запонками в клетчатой рубашке.
– Нисколько, – ответил мистер Пиквик, – мне очень приятно, хотя я сам не курю.
– К сожалению, не могу сказать того же о себе, – вмешался другой джентльмен, сидевший напротив. – Для меня куренье – это и стол и квартира.
Мистер Пиквик взглянул на говорившего джентльмена и подумал, что было бы еще лучше, если бы оно служило ему также и умыванием.
Снова наступила пауза. Мистер Пиквик был человеком посторонним, и, очевидно, его приход подействовал угнетающе на собрание.
– Мистер Гранди сейчас порадует общество пением, – сказал председатель.
– Нет, не порадует, – сказал мистер Гранди.
– Почему? – спросил председатель.
– Потому что не может, – сказал мистер Гранди.
– Скажите лучше – не хочет, – возразил председатель.
