Преследователь переживал не зря. По левую руку от беглянки начинались густые заросли кустов орешника.
Чуть затуманенный страхом рассудок умудрился подсказать Евдокии, что колыхание веток укажет ее путь. Дуся на секунду спряталась на толстым, почерневшим от старости стволом березы и, опустившись на карачки, скрываемая перепутанными ветками, метнулась обратно! Обратно к небольшой канавке, как будто нарочно отделяющей сосновый бор от зарослей орешника.
На попе съехала вниз, забилась под вывернутые корни рухнувшего дерева…
Вовремя! В нескольких метрах от нее через канаву перелетели ноги в знакомых кроссовках. Понеслись к кустам.
Придерживаясь рухнувшегося ствола, Дуся выбралась на гладкий мох сосняка, стремительно встала и вжалась спиной в дерево.
За канавой шуршали кусты и папоротник, враги были так близко, что Дуся слышала натужное, сиплое дыхание двух мужиков. Если бы хоть один из них оказался охотником или просто толковым парнем, след, где Евдокия сделала петлю, они б нашли довольно быстро – сползая в ров, Дуся заметно обрушила его земляную кромку.
Но повезло. Мужики увлеченно исследовали папоротник.
Евдокия стремительно перешагнула за другую сосну. Замерла. Прислушалась. Увидела, что неподалеку начинается длинная полоска густого можжевельника, опустилась на карачки и, обдирая в кровь колени, поползла туда.
Рано или поздно мужики заметят обрушенный край канавы, поймут, что беглянка зашла им в спину.
Но Дуся уходила не обратным курсом, а направо. Пробралась вдоль можжевеловой поросли до редких тщедушных березок, встала во весь рост и побежала снова! Неслась как перепуганный кролик от волков, как шустрый стриж от пары ястребов, как мелкая рыбешка от садка-ловушки!
Начинающиеся сумерки размывали, растушевывали лес, очень скоро Евдокия поняла, что даже ее яркая цветастая юбка и белая спина стали невидимыми для погони. Но, так же понимая, что очень скоро в лесу будет совсем темно, бегунья максимально использовала светлое время для создания дистанции.
Как только окончательно стемнеет, бежать станет невозможно. Наткнуться на корягу, упасть и сломать шею или голову разбить – не лучший способ избавления.
Дуся бежала по серому, призрачному лесу, небо затягивали облака, ночь грозила стать безлунной.
…Пенек Землероева практически нашарила. Ногой. Уже минут десять она уговаривала себя остановиться, но все казалось – мало, мало она оторвалась! Сколько времени продолжалась погоня, как далеко позади остались преследователи, Дуся ответить не могла. За каждым кустом ей мерещились злобные оскаленные рожи, малейший звук заставлял подпрыгивать, пролетевшая над головой ночная птица чуть не прикончила: Евдокии показалось – сердце и желудок вывалились наружу!
Последние десять минут Евдокия шагала уже выставляя вперед растопыренные пальцы, ощупывала воздух впереди себя. Носком балетки наткнулась на пенек – едва не рухнула.
Остановилась. Села. Сгорбилась, свесив руки до земли, и замерла.
Отупевшая от шока голова звенела первозданной пустотой. Мысли в черепушке не рождались.
Дуся уткнулась носом в колени и всхлипнула.
Она одна. В ночном лесу. С ободранными коленками, поцарапанными в целом конечностями, потная и грязная. Пальцы вывалились из разорванных балеток еще километра полтора назад.
Кошмар. Фильм ужасов, показанный после полуночи.
Пить хочется – до смерти!
Дуся подняла вверх голову. Лес накрывала черная беззвездная крышка.
Вероятно, если бы Евдокия смогла б хоть слабо представить в какой стороне света находится, она тут же пошла бы обратно к Муромцевым. Она была готова душу заложить за стакан воды! За дом, за близость к людям, за сочувствие!
Но она не понимала, где находится. Выезжая из поселка, Дуся любовалась закатной полосой над речкой. То есть двигаться обратно к Муромцевым нужно на юго-восток. Если бы на небе было солнце, Евдокия быстренько б сориентировалась и пошлепала к шлагбауму поселка. Снесла бы его напрочь потоком слез, ударилась в ворота Ильи Муромца и, дожидаясь пока за ней приедет Паршин, сидела бы в гостиной, не выпуская подагрическую руку безопасной Ираиды Генриховны! С Олегом Дусе ничего не страшно. Он бы приехал, защитил, увез…
Увез? А как же Николай Васильевич? Евдокия утерла слезы тыльной стороной ладони. Пошмыгала носом. И попыталась изгнать из головы пораженческие мысли.
«На нас напали по дороге из поселка Муромцевых. Нас – ждали. Подготовились на славу. Меня пытались взять в заложники. Стреляли по ногам.
И мне сейчас туда вернуться?! Вернуться в дом, откуда, не исключено, прошел предупреждающий звонок «Готовьте засаду, они выехали»?!»
Ну нет!
Евдокия встала. Решительно одернула юбку.
И села обратно.
До рассвета еще несколько часов, их все равно девать некуда – есть фора для раздумий.
Во-первых, что в анамнезе?
Она – живая. Без пули в ноге или ягодице, так что можно считать – целая (ободранные ладони и колени здесь не в счет). В счет идут отсутствие денег и мобильной связи.
Дуся нащупала на пальце золотой перстенек, провела ладонью по груди – с шеи продолжал свисать золотой медальончик на цепочке. В ушах болтались серебряные позолоченные киски, за которые, к слову сказать, сыщица немало отвалила в магазинчике эксклюзивной бижутерии.
Это радует. Этим можно расплатиться хоть с таксистом, хоть с жадным обладателем мобильника за один единственный звонок до Паршина. Но как найти таксиста-обладателя в одном лице?
Рассвет подскажет. Как только горизонт окрасится полоской света, можно будет прикинуть направление и выдвигаться к трассе. Там можно проголосовать, мобильник попросить, а при везении продать цепочку или перстенек.
Нет, не продать. Отдать в залог. Цепочку подарила мама на окончание института, перстенек – презент от Паршина за отличную работу. Колечко от любимого мужчины Дуся считала талисманом. Эти украшения не просто цацки – память. Придется запоминать автомобильный номер шофера, согласившегося дать денег под залог.
Наметив план мероприятий, Евдокия чуточку воодушевилась – положение уже не выглядело кошмарным и безвыходным. Если по пути к дороге еще и ручеек или родничок встретится – вообще отлично! «Напьюсь, умоюсь…»
А что дальше?
А дальше надо выручать Васильевича. Его не убили сразу же, хотя – могли. Та же баба могла достать из «окровавленного» свертка не баллончик с газом, а наган. То есть нападавшим был нужен не мертвый, а живой Васильевич. Заложник гадам требовался.
И это точно! Поскольку и Дусе стреляли по ногам, а не лупили со всей дури в спину. А значит, есть надежда: Николай Васильевич пока живой. Шпион на пенсии зачем-то нужен похитителям, таких заложников не убивают сразу.
