Но Миронов намекнул, что следует поторопиться. Евдокия быстро поскреблась кружевной мочалочкой и вышла в свет вполне дееспособной и ожившей. Обед на две персоны Александр Сергеевич заказал в номер «сестренки», пока та отмывалась, уже успел налить себе коньяку.
– Ты будешь? – спросил Миронов вышедшую из ванной девушку.
– Нет. Только поем.
– Наваливайся, – радушно предложил авторитет и показал на сервированный столик.
Дуся не потребовала себя упрашивать. Уже из ванной она почуяла умопомрачительные съестные запахи и чуть в голодный обморок не рухнула!
– Вам уже звонили? – уплетая за обе щеки антрекот, не забыла сыщица о деле.
– Жду, – хмуро отчитался Саша. – Прямого контакта с этим городом у меня нет, но приятель обещал помочь. Свести с нужными людьми. – Мотнув подбородком в сторону, Миронов указал сыщице на ворох картонных пакетов, лежащих в кресле у входной двери. – Поешь и примерь. Если не подойдет, Димон метнется, принесет другой размер. В коричневом пакете и какая-то косметика лежит.
Из лифтовой кабинки Дуся вышла поступью царицы Савской. Сама она в жизни не купила бы обильно шифоновый брючный костюм. (Тут прямо скажем, что не догадалась бы!) Но Дима поступил как нужно, как приказано, как принято в среде солидных граждан: разыскал неподалеку от отеля магазин с наиболее грандиозной вывеской и, вероятнее всего, прикид там выбирал по ценникам – коль дорого, то, значит, и сердито. Главное, чтоб складок было побольше, чтоб ткань вплотную не соприкасалась с поцарапанным отбитым телом девушки и закрывала его по максимуму.
Туфли и почти пустая сумочка – в одной цветовой гамме, от отличного дизайнера – добавляли в новый Дусин облик солидности и шика. Благодаря косметике по выбору Димона Землероева выглядела лет на десять старше и чуть-чуть умнее.
Надутый важный швейцар ее, кажется, не узнал. Евдокию это слегка расстроило.
– Александр Сергеевич, – усевшись на заднее сиденье вместе с Мироновым, Дуся приступила к деловому опросу, – вы не могли бы мне сказать к кому мы едем и зачем? С Николаем Васильевичем мы работали вместе, я могу быть вам полезной полезной.
Авторитет подумал несколько секунд и выразил согласие к сотрудничеству, повернувшись к Евдокии корпусом и пристраивая руку поверх спинки сиденья за ее плечами:
– Расклад сил в этом городе такой…
Повествование московский воротила построил мастерски: смачно, выразительно и без лишнего словоблудия. Минут через десять в голове Евдокии выстроилась вполне доходчивая для молоденькой сыщицы картина.
Если не учитывать товарищей из госструктур, то сферу городского влияния равно поделили две криминальные группировки: воры и авторитеты нового поколения, перешедшие в бизнес. Гопниками командовал смотрящий Воропаев Иван Иванович по прозвищу Воропай. Криминалитетом, примкнувшим к относительно чистому промыслу, руководили два товарища – Константин Павлович Митрохин (Семинарист) и Василий Никитич Загребин (Конник). Воропай присматривал за доходами от подпольных казино, ночных бабочек, наркоты и прочей дряни. Семинарист и Конник держали порт.
И если с первым господином выходило все понятно и типично, со вторыми получалось куда интереснее. В девяностые Константин Павлович и Василий Никитич входили в костяк мощной группировки, специализирующейся на рэкете и крышивании. Начало группировка брала из Пролетарского района города, помимо Конника и Семинариста ее возглавляли еще шесть их дворовых приятелей. К середине нулевых из восьми друзей в живых остались только двое – Митрохин и Загребин.
Казалось бы, и здесь все развивалось по законам времени: братков тогда взрывали и отстреливали пачками, выживал лишь тот, кто по тюрьмам отсиделся либо самым хитрым был. Евдокию заинтересовал другой момент. Как только прозвучало прогоняло Семинарист, она остановила рассказ и попросила Миронова немного осветить загадочное для бывшего бандита прозвище.
– Мне сказали, что у Кости дядя попом был, – осветил Сергеевич. – Всамделишным. И окружении соответствующее. Костя мамин-папин сын, в пальцы не сморкается – даже по малолетке не чалился. Так что от портовых с ворами Конник контачит, Семинарист, как ни крути – не наш. Но – в теме. Лет двадцать кассу «пролетарских» держит; когда Конник на шконке парился, в общаг отстегивал солидно, по понятиям.
«Занятный, видимо, типаж, – решила Землероева. – Умудрился удержаться во главе криминальной группировки и зоны не понюхав, сдюжил, даже когда авторитетный друг Конник там отсиживался и не мог прикрыть. Наверное, ума палата».
Именно на Семинариста и вывел некий московский приятель Александра Сергеевича. «Лексус» столичного авторитета ехал к офису «портовиков».
* * *
– Ты здесь маленько покантуйся, – негромко попросил Миронов Дусю, когда охрана завела их в шикарный предбанник директорского кабинета во вполне достойном офисном здании. – Я пока один все перетру.
Мирон зашел в обширный кабинет Семинариста, дверь плотно не прикрыл, Евдокия, не обращая внимания на сурово нахмурившуюся прилизанную секретаршу и двух горилл-охранников, безмятежно подглядывала за встречей двух мужчин. Мужчины пожимали руки, перебрасывались фразами, Мирон передавал приветы от столичных братанов…
В общем, ничего особенно занятного. Если б Евдокия не знала, что приехала в гости к бывшему рэкетиру и нынешнему главарю банды подпольных портовых махинаторов, то ни за что не заподозрила бы в приличном дяде теневого воротилу. По впечатлению, у Константина Павловича на лбу прописан иноземный колледж (которого нет и в помине), взгляд отдает образованием, дипломом с отличием от прославленного университета. Лощеный стройный господин наверняка пользовался оглушительным успехом у местных барышень из лучших городских семей: речь, манеры, шмотки – все на высшем уровне.
Не менее облагороженный Миронов нашел в Семинаристе достойную компанию. Мгновенно и легко закантачил с держателем «портовой» кассы. Едва закончил с представлением верительных грамот, вспомнил и о Дусе:
– Константин Павлович, я к тебе не один. Девушка со мной.
– Девушка? – Брови Семинариста уползли вверх под блестящую коричневую челку. Брать на деловые встречи «девушек» не принято в любой среде. В лучшем случае красотки создают мужчинам фон и молча дожидаются в предбанниках, листая глянцевые журналы.
– Евдокия, – громко произнес Миронов. – Заходи.
Дуся чинно семенить не стала. Переживая, что и впрямь могут принять за девушку определенного занятия, решительно протопала от двери до директорского стола. Пока размашисто отмеряла дистанцию, внимательное, чуть насмешливое лицо Семинариста дважды поменяло выражение – с насмешливого стало чрезвычайно пристальным, потом слегка растерянным…
– Чудны дела твои, Господи, – потрясенно глядя на Евдокию, с непонятным для гостей восторгом пробормотал Семинарист. Слепо, не отрывая глаз от Дуси, нашарил на столе тощую папочку, раскрыл ее, вынул оттуда небольшую фотокарточку: прищурился на снимок, потом опять на Дусю посмотрел…
