Миронов подумал несколько секунд и хмуро кивнул:
– У тележника на смотрящего что-то есть.
– Вот! – Константин Павлович удовлетворенно поглядел на гостя. – Ты только расклад прослушал, а уже понял – тележник взял Иваныча за жабры! И держит крепко, раз Воропай не несчастный случай подстроил, а решился гостя Муромцевых умыкнуть. Вероятно, понадеялся, что все прокатит без шума и пыли – на дороге ребятишки подотрут, следов не оставят… А Муромцы пусть голову ломают, куда их дядя задевался? Да вот не прокатило – девочка сбежала. И Воропай на дно залег.
Разговор мельком коснулся героического поведения Землероевой, мужики окинули покусанную комарами, героически помалкивающую Дусю. Миронов произнес:
– Костя, надо через кого-то из воропаевскихо на Ивановича выходить, договариваться, чтоб деда отпустил. Я в долгу не останусь.
Митрохин длительно и опечаленно поглядел на московского гостя, вздохнул:
– Саша, мы с тобой оба центровые. Мы оба знаем, как это бывает…
Константин не закончил многозначительную фразу. У Евдокии от данной красочности сердце помертвело.
– Они его не отпустят в любом случае? – хрипловато произнесла девушка. – Да? Ваш смотрящий Васильевича не отпустит?! – Повторный вопрос Дуся почти выкрикнула.
Митрохин и Миронов не отвечали оба. Мрачно переглядывались, смотрели на девушку, сделавшую все, что было в силах для спасения друга, и молчали. Ответ был очевиден: если у Доброжелателя есть что-то на смотрящего, а единственная ниточка к нему – шпион на пенсии, Воропай не отдаст заложника ни за что на свете. Ему жизненно важна информация о человеке, взявшем его за горло, заставившего опытного старого вора плясать под свою дудку.
– Но надо же что-то делать!!!
– Я уже пообещал вписаться, я попробую, – без особенной уверенности в голосе, произнес Семинарист.
– Конника подключи, – напомнил Миронов.
Митрохин хмыкнул. Помотал наклоненной вниз головой:
– Весь город знает – если Воропая «примут», следующим смотрящим станет Конник. У них, как бы это… напряженный момент присутствует… Когда два месяца назад пацаны чуть за стволы не схватились, между Воропаем и Конником кошка пробежала. Разрулили, конечно, но… лучше нам без Васи обойтись.
В тот момент Евдокия подумала, что Митрохин сделает все – костьми ляжет! – но не привлечет к поискам Васильевича Васю Конника! Семинарист слишком много сказал гостям. Его друг может не одобрить разговорчивость, так как задолжал какому-то москвичу Константин Павлович, а вовсе не Загребин.
На письменном столе Митрохина запиликал скрипочками мобильный телефон, Константин Павлович быстро встал, прошел до стола и, взяв телефон и прослушав голосовое сообщение, чуть-чуть нахмурился. Повернулся к гостям и, усмехаясь, выговорил:
– Только помяни… Конник приехал. Сюда идет.
Проигранная мизансцена и недавний разговор подсказали Дусе многое. Смесь выражений, промелькнувших на лице Семинариста, намекала, что не все так гладко в среде портовых работяг: Митрохин явно недоволен тем, что к беседе с московским авторитетом присоединится его старый друг, которому он, судя по всему, о приезде Миронова не сообщил, еще даже не зная, о каких секретах речь пойдет. Предупреждающий звонок показывал, что окружению Семинариста об этом известно: шефу сразу же стукнули, что к ним поднимается Загребин.
Но кто-то, вероятно, стукнул и Коннику: к Семинаристу важный столичный гость пожаловал.
«Интересно, как Павлович выкручиваться будет? – подумала сыщица. – Или… я ошиблась? Накрутила на пустом месте, а Конник просто на работу с инспекцией нагрянул?»
Александр Сергеевич, судя по вопросу, подумал примерно о том же:
– Ты ему не говорил, что я приеду?
– Нет, – хмуро покрутил головой Семинарист. – У Василия сейчас и так дел невпроворот. У Воропая внебрачный сын в СИЗО загремел, так один из кентов Конника его там чуть не порезал да сам в больничку загремел. Вася пытается пробить тему в СИЗО: не пытается ли кто его совсем с Воропаем рассорить? Антоху – сына Иваныча, кстати, Алка Муромцева защищать взялась. Она у нас тут самый крутой адвокат в городе.
«Опаньки! – пропел звоночек в голове у Дуси. – Неужели сын смотрящего и есть тот самый отморозок, которого взялась «отмазать» жена Максима Ильича и из-за которого они поругались?!» И в самом деле – чудны дела твои, Господи.
В широко раскрывшуюся дверь неторопливо проходил высокий сгорбленный мужик чахоточного вида в затрапезном, чуть мятом костюме мышиного цвета. Пиджак на Василии Никитиче болтался как на вешалке. Если когда-то Семинарист и Конник гоняли одних голубей в одном дворе, то сейчас ровесниками никак не выглядели. Ввалившиеся щеки Василия Никитича прорезали глубокие складки, под жидкими пегими волосами поблескивала испарина – Конник тяжело опирался на трость, которую тросточкой можно назвать лишь при большой натяжке: Конник опирался на обычную аптечную клюку цвета детской неожиданности. И выглядел немым (а не исключено – намеренным) укором лощеному моложавому приятелю.
Миронов встал. Сделал два шага вперед.
Евдокии сразу показалось, будто в комнате обнюхиваются два матерых пса. Приглядываются, примеряются, пытаются произвести взаимную оценку. Если бы Мирон и Конник начали ходить кругами и показывать зубы, Дуся шибко бы не удивилась. Но обнюхивание долго не продлилось.
– Ты Мирон? – прищуриваясь на гостя, спросил Василий Никитич.
– Мирон, – кивнул московский гость. – Тебе, Конник, привет от…
Верительные грамоты пошли по второму кругу. Только выглядело представление иначе, чем совсем недавно Дуся подглядела в дверную щелку: Конник держался степенно, без улыбок, руку пожал не в начале знакомства, а после перечисления имен знакомых москвичей и вопросов об их житье-бытье.
На Землероеву авторитетный портовик не обратил внимания. Пожалуй, специально держался чуть ли не спиной к непонятной, разодетой в шифон девице.
– Вась, посмотри сюда, – через несколько минут сказал Митрохин и по столу, надавливая на фотографию пальцем, передвинул к приятелю снимок «жениха с невестой».
Неловко двигая скрюченными, синими от татуировок пальцами, Загребин достал из нагрудного кармана простецкие очки, нацепил их на нос и, вскользь взглянув на фотографию, произнес:
– Видел уже. Моня утром приносил.
Константин Павлович долго и многозначительно поглядел на друга, переместил взгляд за его спину на Евдокию…
Конник оглянулся. И хотя узнать Дусю, принаряженную и накрашенную стараниями охранника Димона, было сложновато, опознал искомую персону моментально. Согнал на лоб дюжину морщин, кивнул удовлетворенно.
– Ты сыскал?
– Сама пришла. С Сашей.
– Да ну.
– Чтоб мне подохнуть.
Короткий выразительный диалог закончился незначительным «обнюхиванием» уже Евдокии Землероевой. И прямо скажет, если бы на шее Дуси не красовалась багровая полоса от сорванной цепочки, не показывались несколько синяков от жадных мужских пальцев на заголившемся запястье, взгляда Конник на персоне и вовсе не задерживал бы. Разглядев через очки все повреждения на сыщице, Загребин их снял, вернул в карман и сел четко посередине офисного дивана.
